Миром правит справедливость.
понедельник, 04 июля 2011
Миром правит справедливость.
Я не читаю книжек. Не обсуждаю их. Наверное, это мой недостаток. Это от лени. Я ленивая и не люблю утруждать себя чтением. Хотя, в более ранние лета я глотала книгу за книгой. А потом это как-то само отмерло. Мне разонравилось читать книги, которые меня развлекают. Мне кажется, это потому что мой нюх на книги обострился.
Я редко читаю книги залпом. Такое чтение ничуть не утомляет, но оно подобно вспышке бенгальского огня: он горит и сверкает в бескрайнем восторге, и ты сам не замечаешь, как он перегорает и превращается в прах. Мне становится от этого скорбно.
Я не читаю книжек, не люблю цитат. Цитировать - значит подражать. Может, это не так, но я не могу заставить себя цитировать даже то, что мне хочется цитировать. В "Фаусте" есть прекрасное четверостишье, смысл которого очень близок мне, он даже вторит мне и моим принципам, но рука не поднимается цитировать его. Просто не могу себе этого позволить. Это неправильно. Мне нужно быть немного помягче.
Я не читаю книжек. Даже если они популярные и необычные. Почитаемый многими сэр Макс Фрай меня решительно раздражает. Мне не нравятся происки молодых авторов, хотя они бывают очень хороши. Постоянно чувствую в них какую-то неполноценность. Отсутствие возраста и мудрости, приобретённой с годами.
А если я читаю книги, то медленно. Со скоростью черепахи продвигаюсь через страницы, иногда возвращаюсь и перечитываю их. "Фауст" пылится несколько месяцев, я дошла до середины и больше не открывала. Мой любимый "Властелин Колец" я сейчас понемногу перечитываю с разных мест, наслаждаясь каждым предложением, смакуя страницу за страницой. Прочитав перед сном всего одну главу, а зачастую и только несколько листов, я с удовлетворением ложусь спать.
Иногда мне нужно осмыслить написанное. Как можно взять и прочитать полтома за один присест, когда речь идёт о "Войне и Мире"?
Ах, молчите, глупцы, со скоростью звука бегущие взглядом по строкам, не умеющие наслаждаться моментом. Молчите. Но имею ли я право называть вас глупцами? Нет. И с моей стороны это глупо. Простите. И забудьте.
После прочтения хорошего произведения у меня нет комментариев к ним. Нет восторга и подъёма. Есть только глубокая радость. Эта радость сравнима радости созерцания бессмертных или радости осознания собственного счастья. Самая молчаливая на свете радость. И когда я могу только сказать " у меня нет слов", это будет самой высшей похвалой, которую я могу дать.
Зачем я писала эту запись? Да, вообще-то просто так, без особой цели. Наверное, захотелось конкретизировать мысли и тем самым окончательно уничтожить их ценность. Но это ничего. Я прощаю себя.
Сейчас мне немного тяжко, но я отойду от этой всей ерунды.
Пусть с вами всё будет хорошо. Это самое главное.
Я редко читаю книги залпом. Такое чтение ничуть не утомляет, но оно подобно вспышке бенгальского огня: он горит и сверкает в бескрайнем восторге, и ты сам не замечаешь, как он перегорает и превращается в прах. Мне становится от этого скорбно.
Я не читаю книжек, не люблю цитат. Цитировать - значит подражать. Может, это не так, но я не могу заставить себя цитировать даже то, что мне хочется цитировать. В "Фаусте" есть прекрасное четверостишье, смысл которого очень близок мне, он даже вторит мне и моим принципам, но рука не поднимается цитировать его. Просто не могу себе этого позволить. Это неправильно. Мне нужно быть немного помягче.
Я не читаю книжек. Даже если они популярные и необычные. Почитаемый многими сэр Макс Фрай меня решительно раздражает. Мне не нравятся происки молодых авторов, хотя они бывают очень хороши. Постоянно чувствую в них какую-то неполноценность. Отсутствие возраста и мудрости, приобретённой с годами.
А если я читаю книги, то медленно. Со скоростью черепахи продвигаюсь через страницы, иногда возвращаюсь и перечитываю их. "Фауст" пылится несколько месяцев, я дошла до середины и больше не открывала. Мой любимый "Властелин Колец" я сейчас понемногу перечитываю с разных мест, наслаждаясь каждым предложением, смакуя страницу за страницой. Прочитав перед сном всего одну главу, а зачастую и только несколько листов, я с удовлетворением ложусь спать.
Иногда мне нужно осмыслить написанное. Как можно взять и прочитать полтома за один присест, когда речь идёт о "Войне и Мире"?
Ах, молчите, глупцы, со скоростью звука бегущие взглядом по строкам, не умеющие наслаждаться моментом. Молчите. Но имею ли я право называть вас глупцами? Нет. И с моей стороны это глупо. Простите. И забудьте.
После прочтения хорошего произведения у меня нет комментариев к ним. Нет восторга и подъёма. Есть только глубокая радость. Эта радость сравнима радости созерцания бессмертных или радости осознания собственного счастья. Самая молчаливая на свете радость. И когда я могу только сказать " у меня нет слов", это будет самой высшей похвалой, которую я могу дать.
Зачем я писала эту запись? Да, вообще-то просто так, без особой цели. Наверное, захотелось конкретизировать мысли и тем самым окончательно уничтожить их ценность. Но это ничего. Я прощаю себя.
Сейчас мне немного тяжко, но я отойду от этой всей ерунды.
Пусть с вами всё будет хорошо. Это самое главное.
воскресенье, 03 июля 2011
Миром правит справедливость.
Не примешивая к своим суждениям и ощущениям хотя-бы долю сомнений, мы рискуем заплутать в непролазных дебрях миражей и иллюзий.
пятница, 01 июля 2011
Миром правит справедливость.
Всё наше прошлое состоит из мозаики ярких образов и картин, которые постепенно меркнут, теряют смысл и сменяются другими.
четверг, 30 июня 2011
Миром правит справедливость.
Мой приклонит колени мир
Под пологом берёз и сосен.
Неогранённый ты сапфир
В туманной дымке тих и грозен.
Величественная гряда
Одета в мантию из синевы.
Лишь раз: единожды и навсегда
Меня поработили вы.
И гулкий шум горной реки
Стоит в ушах моих звеня.
И наши узы так крепки,
Что в них всё меньше есть меня.
Упав на коврик изумрудный,
Я улыбаюсь от души,
В моей любви не обоюдной
К гряде заоблачных вершин.
Вся плоть, как серые руины,
Я сердце вытащу оттуда.
Из пальцев капают рубины
И тонут в лоно изумрудов.
А сердце, вложенное в длань,
Я выше подниму, как знак,
Чтоб знали вы, какую дань
Я отдаю вам просто так.
Я растворяюсь среди трав
И наполняюсь силою твоей.
Мы вместе - это странный сплав,
Сине-зелёный вихрь, пахнущий хвоёй.
И становлюсь я горною грядою,
Не существует для тебя невзгод и бед,
И для меня вместе с тобою:
Я - это ты, сапфировый хребет.
Под пологом берёз и сосен.
Неогранённый ты сапфир
В туманной дымке тих и грозен.
Величественная гряда
Одета в мантию из синевы.
Лишь раз: единожды и навсегда
Меня поработили вы.
И гулкий шум горной реки
Стоит в ушах моих звеня.
И наши узы так крепки,
Что в них всё меньше есть меня.
Упав на коврик изумрудный,
Я улыбаюсь от души,
В моей любви не обоюдной
К гряде заоблачных вершин.
Вся плоть, как серые руины,
Я сердце вытащу оттуда.
Из пальцев капают рубины
И тонут в лоно изумрудов.
А сердце, вложенное в длань,
Я выше подниму, как знак,
Чтоб знали вы, какую дань
Я отдаю вам просто так.
Я растворяюсь среди трав
И наполняюсь силою твоей.
Мы вместе - это странный сплав,
Сине-зелёный вихрь, пахнущий хвоёй.
И становлюсь я горною грядою,
Не существует для тебя невзгод и бед,
И для меня вместе с тобою:
Я - это ты, сапфировый хребет.
вторник, 28 июня 2011
Миром правит справедливость.
В те далёкие-предалёкие времена на земле было шесть рас. Здесь краткий обзор по ним.
Здесь много-много букв,
одни лишь тут слова,
не нажимай мой друг:
закружится голова.
Здесь много-много букв,
одни лишь тут слова,
не нажимай мой друг:
закружится голова.
среда, 22 июня 2011
Миром правит справедливость.
Знаете, чем взрослый человек отличается от детей-переростков?
Взрослый человек умеет отличать хорошее от плохого и при этом не считает своё мнение единственно верным.
Взрослый человек умеет отличать хорошее от плохого и при этом не считает своё мнение единственно верным.
вторник, 21 июня 2011
Миром правит справедливость.
«Первым был Бог Шелор. Он – владыка земли и воды, живых существ и растений, обитающих среди них. Долго наблюдая из сердца земли за миром, Им сотворённым, Он размышлял о том, чего там не хватает. Стремясь к бесконечному совершенствованию, Шелор создавал новых и новых тварей, менял старых, а потом вновь возвращал предыдущие формы, но не мог достигнуть того, чего хотел Он.
И вот, как-то раз от негодования Он выплеснул на землю из моря несколько камней и омыл их морской пеной. Потом оставил их лежать, будто бы позабыв. Но Шелор не забыл. Обратив свой взор к другим краям своего царства, Он втайне наблюдал за этими выплеснутыми из моря камнями, ибо в них с морской пеной вложил Он такой разум, какой не свойственен был другим Его созданиям. Таким образом Он создал новую форму жизни.
Веками лежали камни и омывались морем. Они наблюдали и размышляли, подобно самому Шелору, но не могли сдвинуться с места, ибо были они недвижными камнями. Но в том и был великий замысел Бога – заставить свои творения самостоятельно научиться жить и совершенствоваться. Но камни были мертвы, а думы их были обращены к живым творениям Шелора. Камни наполнились завистью и болью: сами они не могли ходить, бегать, пить и есть, а могли лишь молча наблюдать за этим. Ненависть выросла из зависти, но она-то и заставила камни действовать. Размышляли они долго, но их ум позволил им начать учиться ходить. Годы и столетия пытались камни ходить, они меняли себя, в надежде суметь это делать. И вот, однажды один из камней встал на одну ногу. С одной ногой передвигаться было нелегко, но и это был великий подвиг. И радовался в душе Бог, ибо Его замысел удался. После же и другие камни стали вставать. Передвигались они медленно и редко, обычно они просто стояли, как истуканы, подчиняясь своей каменной природе, а когда душа их воспевала, либо зависть к быстроногим живым тварям разгоралась в них, они начинали ходить.
У каждого было по одной ноге, до тех пор, пока не случилось вот что: самый медленный камень долго-долго стоял на своей одной ноге у берега моря, из которого его некогда выплеснули, хотя все его собратья уже ушли в долину; море размыло ему ногу и разделило её надвое, и когда камень вдруг пожелал ходить, он заметил, что теперь у него не одна нога, а две. С двумя ногами идти оказалось гораздо быстрее, чем с одной, и он, самый отстающий из всех опередил самого первого. Другие камни, поразившись ему, позаимствовали у него эту идею и тоже стали двуногими.
Шли годы, и камни менялись. Столетия проходили мимо, а камни вместе с ними. Долго менялись они, неспешно и уверенно. В них по-прежнему жило их чёрное каменное начало, но постепенно их чёрствая кожа становилась мягче, помимо ног появились и руки, а потом и голова. Столетия столетий менялись они, желая быть похожими на живых существ, и им это удавалось. Ух ум, отличающийся от ума других существ создавал всё новые и новые способы меняться. И вот, в конце концов, стали они такими же живыми, как и все остальные. Только сердца остались у них каменные и чёрные, словно подземные пещеры. Меняя своё тело к живому разумом, камни забыли про свою душу и погрузили её во мрак, зависть и ненависть.
Замысел Шелора камни воплотили неправильно, и разгневан был Он этим, ибо дал Он им разум, но те воспользовались им иначе, чем задумал Бог, и этим погубили себя.
Шелор обдумывал достойную кару для творений своих, как вдруг Он захотел испить воды.
Он нагнулся к лишённому волн широкому омуту и зачерпнул оттуда ладонями воду. И в воде, которая была в Его ладонях, Он увидал своё отражение. Отражение плыло и извивалось, потому что в дрожащих ладонях Бога по воде пробегали большие волны. И сказало Шелору Его отражение:
- Я знаю, какую кару нужно наслать на камни!
Шелор хотел спросить, какую же, но вода просачивалась сквозь его пальцы и отражение исчезало. Тогда Бог подбросил в воздух остатки воды, и из них сотворил Себя таким, каким видел в отражении.
Так появился Бог Гахатарий. Бог-отражение. Он был родным братом Шелору, но не близнецом Его, ибо отражение Шелора изменилось в руках Его.
И сказал Шелору его брат Гахатарий:
- Я дам миру Нашему то, чего не хватает ему, и покараю тварей Твоих по заслугам их!
И ответил Шелор:
- Я согласен на твоё предложение. Чего же, по-Твоему, не хватает в мире Нашем?
И Гахатарий сотворил Небо. Дал тварям мирским глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. И понял Шелор, чего не хватало в мире Его. И сказал Он:
- Так Властвуй же над сотворённым Тобой, ибо Я не вправе отбирать это у Тебя. Но выполняй же и то, что обещал! Воздай тварям Моим разумным по грехам их.
И ответил Гахатарий:
- Мне нужна поддержка Твоя в выполнении замысла Моего!
- Каков же он? – спросил Шелор.
- Возьмём же свободу их в руки Наши! Ибо в служении Нам они обретут искупление, и сердца их каменные превратятся в сердца живые!
И зазвучал Голос Господов из-под земли и из-за облаков. И вещало Их великое Двухголосье бывшим камням, выплеснутым Шелором когда-то из моря:
- Сотките себе хламиду, ибо нагота ваша отныне – грех ваш. Постройте себе жилища, ибо беднота ваша отныне – грех ваш. Пашите землю, ибо лень ваша отныне – грех ваш. Не берите в жену себе сестру вашу, или дочь вашу, или мать вашу, ибо кровослияние ваше отныне – грех ваш. Не убивайте родичей своих, ибо противостояние между вами отныне – грех ваш. Не крадите и не отбирайте ничего у сородичей своих, ибо алчность ваша отныне – грех ваш. Не клевещите и не лжесвидетельствуйте на сородичей ваших, ибо корысть ваша отныне – грех ваш. Не поднимайте руку на невиновных, ибо глупость ваша отныне – грех ваш. Не надругайтесь над сородичами своими, ибо тщеславье ваше отныне - грех ваш. Не изменяйте супругу своему, или чести семейства своего, или вере в Нас своей, ибо измена ваша отныне – грех ваш. Не нарушайте сиих догматов, ибо самовольность ваша отныне – грех ваш. Не оставляйте слабых на произвол неверных и грешных, нарушающих сии догматы, ибо бездействие ваше отныне - грех ваш. Живите в служении Нам, ибо это даст искупленье грехам вашим. Не сворачивайте с пути служенья Нам, ибо неверие ваше отныне – грех ваш. Отдавайте в дань жертву Нам ежегодно скотину или десятину урожая своего, ибо неуважение ваше отныне – грех ваш. Не злословьте на Нас никогда, ибо неблагодарность ваша отныне – грех ваш. Спасайте неверных от неверия их, дабы душа их была прощена Нами».
читать дальше
И вот, как-то раз от негодования Он выплеснул на землю из моря несколько камней и омыл их морской пеной. Потом оставил их лежать, будто бы позабыв. Но Шелор не забыл. Обратив свой взор к другим краям своего царства, Он втайне наблюдал за этими выплеснутыми из моря камнями, ибо в них с морской пеной вложил Он такой разум, какой не свойственен был другим Его созданиям. Таким образом Он создал новую форму жизни.
Веками лежали камни и омывались морем. Они наблюдали и размышляли, подобно самому Шелору, но не могли сдвинуться с места, ибо были они недвижными камнями. Но в том и был великий замысел Бога – заставить свои творения самостоятельно научиться жить и совершенствоваться. Но камни были мертвы, а думы их были обращены к живым творениям Шелора. Камни наполнились завистью и болью: сами они не могли ходить, бегать, пить и есть, а могли лишь молча наблюдать за этим. Ненависть выросла из зависти, но она-то и заставила камни действовать. Размышляли они долго, но их ум позволил им начать учиться ходить. Годы и столетия пытались камни ходить, они меняли себя, в надежде суметь это делать. И вот, однажды один из камней встал на одну ногу. С одной ногой передвигаться было нелегко, но и это был великий подвиг. И радовался в душе Бог, ибо Его замысел удался. После же и другие камни стали вставать. Передвигались они медленно и редко, обычно они просто стояли, как истуканы, подчиняясь своей каменной природе, а когда душа их воспевала, либо зависть к быстроногим живым тварям разгоралась в них, они начинали ходить.
У каждого было по одной ноге, до тех пор, пока не случилось вот что: самый медленный камень долго-долго стоял на своей одной ноге у берега моря, из которого его некогда выплеснули, хотя все его собратья уже ушли в долину; море размыло ему ногу и разделило её надвое, и когда камень вдруг пожелал ходить, он заметил, что теперь у него не одна нога, а две. С двумя ногами идти оказалось гораздо быстрее, чем с одной, и он, самый отстающий из всех опередил самого первого. Другие камни, поразившись ему, позаимствовали у него эту идею и тоже стали двуногими.
Шли годы, и камни менялись. Столетия проходили мимо, а камни вместе с ними. Долго менялись они, неспешно и уверенно. В них по-прежнему жило их чёрное каменное начало, но постепенно их чёрствая кожа становилась мягче, помимо ног появились и руки, а потом и голова. Столетия столетий менялись они, желая быть похожими на живых существ, и им это удавалось. Ух ум, отличающийся от ума других существ создавал всё новые и новые способы меняться. И вот, в конце концов, стали они такими же живыми, как и все остальные. Только сердца остались у них каменные и чёрные, словно подземные пещеры. Меняя своё тело к живому разумом, камни забыли про свою душу и погрузили её во мрак, зависть и ненависть.
Замысел Шелора камни воплотили неправильно, и разгневан был Он этим, ибо дал Он им разум, но те воспользовались им иначе, чем задумал Бог, и этим погубили себя.
Шелор обдумывал достойную кару для творений своих, как вдруг Он захотел испить воды.
Он нагнулся к лишённому волн широкому омуту и зачерпнул оттуда ладонями воду. И в воде, которая была в Его ладонях, Он увидал своё отражение. Отражение плыло и извивалось, потому что в дрожащих ладонях Бога по воде пробегали большие волны. И сказало Шелору Его отражение:
- Я знаю, какую кару нужно наслать на камни!
Шелор хотел спросить, какую же, но вода просачивалась сквозь его пальцы и отражение исчезало. Тогда Бог подбросил в воздух остатки воды, и из них сотворил Себя таким, каким видел в отражении.
Так появился Бог Гахатарий. Бог-отражение. Он был родным братом Шелору, но не близнецом Его, ибо отражение Шелора изменилось в руках Его.
И сказал Шелору его брат Гахатарий:
- Я дам миру Нашему то, чего не хватает ему, и покараю тварей Твоих по заслугам их!
И ответил Шелор:
- Я согласен на твоё предложение. Чего же, по-Твоему, не хватает в мире Нашем?
И Гахатарий сотворил Небо. Дал тварям мирским глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. И понял Шелор, чего не хватало в мире Его. И сказал Он:
- Так Властвуй же над сотворённым Тобой, ибо Я не вправе отбирать это у Тебя. Но выполняй же и то, что обещал! Воздай тварям Моим разумным по грехам их.
И ответил Гахатарий:
- Мне нужна поддержка Твоя в выполнении замысла Моего!
- Каков же он? – спросил Шелор.
- Возьмём же свободу их в руки Наши! Ибо в служении Нам они обретут искупление, и сердца их каменные превратятся в сердца живые!
И зазвучал Голос Господов из-под земли и из-за облаков. И вещало Их великое Двухголосье бывшим камням, выплеснутым Шелором когда-то из моря:
- Сотките себе хламиду, ибо нагота ваша отныне – грех ваш. Постройте себе жилища, ибо беднота ваша отныне – грех ваш. Пашите землю, ибо лень ваша отныне – грех ваш. Не берите в жену себе сестру вашу, или дочь вашу, или мать вашу, ибо кровослияние ваше отныне – грех ваш. Не убивайте родичей своих, ибо противостояние между вами отныне – грех ваш. Не крадите и не отбирайте ничего у сородичей своих, ибо алчность ваша отныне – грех ваш. Не клевещите и не лжесвидетельствуйте на сородичей ваших, ибо корысть ваша отныне – грех ваш. Не поднимайте руку на невиновных, ибо глупость ваша отныне – грех ваш. Не надругайтесь над сородичами своими, ибо тщеславье ваше отныне - грех ваш. Не изменяйте супругу своему, или чести семейства своего, или вере в Нас своей, ибо измена ваша отныне – грех ваш. Не нарушайте сиих догматов, ибо самовольность ваша отныне – грех ваш. Не оставляйте слабых на произвол неверных и грешных, нарушающих сии догматы, ибо бездействие ваше отныне - грех ваш. Живите в служении Нам, ибо это даст искупленье грехам вашим. Не сворачивайте с пути служенья Нам, ибо неверие ваше отныне – грех ваш. Отдавайте в дань жертву Нам ежегодно скотину или десятину урожая своего, ибо неуважение ваше отныне – грех ваш. Не злословьте на Нас никогда, ибо неблагодарность ваша отныне – грех ваш. Спасайте неверных от неверия их, дабы душа их была прощена Нами».
читать дальше
воскресенье, 19 июня 2011
Миром правит справедливость.
Общество изголодалось по гениям.
Миром правит справедливость.
Блики играют в жемчуге снега,
Вершина-царица, словно поёт.
Горы купаются в радужной неге,
Пиками подперев небосвод.
Холмы у подножия зазеленели,
Умытые свежим весенним дождём.
Гродо стоят величавые ели,
Тихо шепча: "Мы ещё подождём..."
Зелень искрится юною силой,
Небо прекрасно и чисто сейчас.
Ему дано быть ослепительно-синим
И быть убаюканным в нежных лучах.
Робко цветы на сливовых деревьях
Устремили за солнцем свой радостный лик,
Молча сказав мне: "Мы верим! Мы верим:
Мы юны, хоть дерево наше - старик".
Над всем этим чудом по-прежнему горы
Несут только мысль одну: "Не моргай!"
И, глаз не имея, знают, что горе,
Знают, что тартар, знают, что Рай.
Вершина-царица, словно поёт.
Горы купаются в радужной неге,
Пиками подперев небосвод.
Холмы у подножия зазеленели,
Умытые свежим весенним дождём.
Гродо стоят величавые ели,
Тихо шепча: "Мы ещё подождём..."
Зелень искрится юною силой,
Небо прекрасно и чисто сейчас.
Ему дано быть ослепительно-синим
И быть убаюканным в нежных лучах.
Робко цветы на сливовых деревьях
Устремили за солнцем свой радостный лик,
Молча сказав мне: "Мы верим! Мы верим:
Мы юны, хоть дерево наше - старик".
Над всем этим чудом по-прежнему горы
Несут только мысль одну: "Не моргай!"
И, глаз не имея, знают, что горе,
Знают, что тартар, знают, что Рай.
16.04.2011
среда, 15 июня 2011
Миром правит справедливость.
Надо мной лишь серая бездна
Облаков, дождя и печали.
Тучи гордо или помпезно
В небесах о чём-то ворчали.
Глупо оступившись однажды,
Я не чую земли под ногами.
Я не сделаю этого дважды
И не брошусь вслед за врагами.
Небо тянет меня за собою,
Я держался за кроны деревьев,
А просветы алые с кровью
В облаках, как открытые двери.
Лишь земле одной доверяю,
О ней только слагаю я песни,
Но теперь из наземного рая
Уношусь я в ад поднебесья.
Отпустив от бессилия руки,
Падаю я в небесную даль.
Поглощают все краски и звуки
Облака, дожди и печаль.
Поглощает меня само небо,
Не могу я найти себе места,
Надо мною космический невод,
Надо мной лишь серая бездна...
Облаков, дождя и печали.
Тучи гордо или помпезно
В небесах о чём-то ворчали.
Глупо оступившись однажды,
Я не чую земли под ногами.
Я не сделаю этого дважды
И не брошусь вслед за врагами.
Небо тянет меня за собою,
Я держался за кроны деревьев,
А просветы алые с кровью
В облаках, как открытые двери.
Лишь земле одной доверяю,
О ней только слагаю я песни,
Но теперь из наземного рая
Уношусь я в ад поднебесья.
Отпустив от бессилия руки,
Падаю я в небесную даль.
Поглощают все краски и звуки
Облака, дожди и печаль.
Поглощает меня само небо,
Не могу я найти себе места,
Надо мною космический невод,
Надо мной лишь серая бездна...
вторник, 14 июня 2011
Миром правит справедливость.
воскресенье, 12 июня 2011
Миром правит справедливость.
Нет ничего более разного, чем две независимые друг от друга вещи, никогда не лежащие на двух разных чашах одних и тех же весов.
Миром правит справедливость.
Троеречье – это священная земля, лежащая между бассейнами трёх великих судоходных рек. На эти благодатные угодья люди пришли давным-давно с самого далёкого Запада. Первыми, как рассказывают древние предания, был народ под названием айолнар (это слово означает «большеглазые»). Но некоторые путешественники и пилигримы предполагают, что ещё до прихода айолнар в северной части Троеречья жили люди, об этом говорят многие огромные каменные строения, плиты, выдолбленные из цельного камня неизвестно какими инструментами со странными почти стёршимися от времени письменами и осколки ещё более огромных статуй, затерянных в чащах северной тайги и лесах вокруг Верхней святой реки. Но никаких упоминаний об их создателях не сохранилось, даже в айолнарских старинных легендах изредка говорится только об изъеденных мхом камнях странной формы, на которые люди иногда натыкались в лесах.
Согласно легенде айолнар жили где-то в далёких западных землях до тех пор, пока не случился катаклизм, из-за которого погибла большая часть народа, а те немногие, кому посчастливилось выжить ушли на восток. Этот катаклизм в древних легендах именуется, как «гнев неба и земли». Они совершили переход через горы и осели сначала в самых южных землях Троеречья, а затем и более северных областях. Там они и основали первое централизованное государство. Его территория простиралась от подножия гор Южного рога Полумесяца до нижнего течения Серединной реки и южного побережья озера Анаркон (с наречия первых айолнар - «голубая вода»), позже они расселились ещё севернее Серединной реки, по другую сторону северного рога Полумесяца в священных лесах Ги-Нат. Почти половину этой территории занимали прерии, поэтому айолнар стали разводить лошадей и создавать дороги. На севере древние леса стали вырубать, освобождая земли для пахотных полей, которые потом были засеяны пшеницей, рожью и ячменём. Вырубка лесов помогла айолнар получить доступ к побережью Анаркона. Но только лишь два столетия спустя было налажено кораблестроение. Первый корабль айолнар был всего лишь большим плотом, снабжённым парусом. Но потом его стали совершенствовать, делая более пригодным для долгосрочного плаванья по реке и озеру. Народ айолнар вообще был богат на изобретения: будучи единственными на тот момент жителями Троеречья им не у кого было заимствовать более передовые технологии, однако освоение новых земель, растущее население и темп жизни требовали этого, поэтому эти люди постоянно испытывали себя во многих ремёслах, придумывали новые способы орошения полей, ухода за скотом и многого другого. Необходимость сохранять и накапливать опыт предков побудила айолнар к возрождению письменности. Выжившие западного народа сумели сохранить лишь незначительную часть своей былой культуры, но в Троеречье они возродили многое из своего наследия и древней религии.
Были и такие среди них, кто ушёл в горы. Именно они стали первыми добытчиками самоцветов и благородных металлов из недр Полумесяца. Слава народа айолнар пошла именно с тех времен, когда этот народ стал учиться обрабатывать золото, серебро и драгоценные камни. За столетия мирной и одинокой жизни на земле Троеречья этот народ достиг совершенства в земледелии, ткачестве, животноводчестве, устном народном творчестве, прикладном, музыкальном и изобразительном искусствах, гончарном и кузнечном мастерствах, искусстве добычи и обработки драгоценных металлов и камней. А так же быстрое развитие осёдлого земледелия заставило северных айолнар углубиться в секреты звездочётства и созданию первой системы счисления. Единственное, в чём они не преуспели – это морское судоходство. Большую часть океанического побережья их земель занимала пустыня, обросшая зловещими россказнями и сказками; за всё время жизни айолнар в Троеречье туда мало кто совался, поэтому выход в открытый океан они получили только после того, как стали спускаться на кораблях вниз по Серединной реке, но после относительно спокойных вод Анаркона и священной реки они оказались не готовы к своенравному и вечно бушующему океану.
Немалое место в их обществе занимала религия. Знаменитое божество с семью лицами и множество мелких более низких богов до сих пор является столпом всей культуры Троеречья. Именно айолнар заложили основы призыва духов природы и общения с ними. Истоки странствующего образа жизни жрецов идут ещё от южных айолнар, которые, в отличие от северных собратьев, жили кочевой жизнью, развивали жречество и накапливали оккультные знания.
Было у айолнар и множество трудностей жизни, но обособленность существования побуждала народ самостоятельно разрешать свои проблемы. За тысячелетие жизни в мире и постоянном совершенствовании сделали айолнар самым развитым народом всего континента. Долгое время суеверный страх перед далёкой западной родиной их предков не давал айолнар отправлять экспедиции туда. Но со временем посланцы других западных народов сами стали посещать благодатный край Троеречья. Айолнар постепенно стали строить отношения с другими государствами.
читать дальше
Согласно легенде айолнар жили где-то в далёких западных землях до тех пор, пока не случился катаклизм, из-за которого погибла большая часть народа, а те немногие, кому посчастливилось выжить ушли на восток. Этот катаклизм в древних легендах именуется, как «гнев неба и земли». Они совершили переход через горы и осели сначала в самых южных землях Троеречья, а затем и более северных областях. Там они и основали первое централизованное государство. Его территория простиралась от подножия гор Южного рога Полумесяца до нижнего течения Серединной реки и южного побережья озера Анаркон (с наречия первых айолнар - «голубая вода»), позже они расселились ещё севернее Серединной реки, по другую сторону северного рога Полумесяца в священных лесах Ги-Нат. Почти половину этой территории занимали прерии, поэтому айолнар стали разводить лошадей и создавать дороги. На севере древние леса стали вырубать, освобождая земли для пахотных полей, которые потом были засеяны пшеницей, рожью и ячменём. Вырубка лесов помогла айолнар получить доступ к побережью Анаркона. Но только лишь два столетия спустя было налажено кораблестроение. Первый корабль айолнар был всего лишь большим плотом, снабжённым парусом. Но потом его стали совершенствовать, делая более пригодным для долгосрочного плаванья по реке и озеру. Народ айолнар вообще был богат на изобретения: будучи единственными на тот момент жителями Троеречья им не у кого было заимствовать более передовые технологии, однако освоение новых земель, растущее население и темп жизни требовали этого, поэтому эти люди постоянно испытывали себя во многих ремёслах, придумывали новые способы орошения полей, ухода за скотом и многого другого. Необходимость сохранять и накапливать опыт предков побудила айолнар к возрождению письменности. Выжившие западного народа сумели сохранить лишь незначительную часть своей былой культуры, но в Троеречье они возродили многое из своего наследия и древней религии.
Были и такие среди них, кто ушёл в горы. Именно они стали первыми добытчиками самоцветов и благородных металлов из недр Полумесяца. Слава народа айолнар пошла именно с тех времен, когда этот народ стал учиться обрабатывать золото, серебро и драгоценные камни. За столетия мирной и одинокой жизни на земле Троеречья этот народ достиг совершенства в земледелии, ткачестве, животноводчестве, устном народном творчестве, прикладном, музыкальном и изобразительном искусствах, гончарном и кузнечном мастерствах, искусстве добычи и обработки драгоценных металлов и камней. А так же быстрое развитие осёдлого земледелия заставило северных айолнар углубиться в секреты звездочётства и созданию первой системы счисления. Единственное, в чём они не преуспели – это морское судоходство. Большую часть океанического побережья их земель занимала пустыня, обросшая зловещими россказнями и сказками; за всё время жизни айолнар в Троеречье туда мало кто совался, поэтому выход в открытый океан они получили только после того, как стали спускаться на кораблях вниз по Серединной реке, но после относительно спокойных вод Анаркона и священной реки они оказались не готовы к своенравному и вечно бушующему океану.
Немалое место в их обществе занимала религия. Знаменитое божество с семью лицами и множество мелких более низких богов до сих пор является столпом всей культуры Троеречья. Именно айолнар заложили основы призыва духов природы и общения с ними. Истоки странствующего образа жизни жрецов идут ещё от южных айолнар, которые, в отличие от северных собратьев, жили кочевой жизнью, развивали жречество и накапливали оккультные знания.
Было у айолнар и множество трудностей жизни, но обособленность существования побуждала народ самостоятельно разрешать свои проблемы. За тысячелетие жизни в мире и постоянном совершенствовании сделали айолнар самым развитым народом всего континента. Долгое время суеверный страх перед далёкой западной родиной их предков не давал айолнар отправлять экспедиции туда. Но со временем посланцы других западных народов сами стали посещать благодатный край Троеречья. Айолнар постепенно стали строить отношения с другими государствами.
читать дальше
вторник, 07 июня 2011
Миром правит справедливость.
Майская гроза.
Моя одежда и волосы ещё мокрые. Гроза в самом разгаре. Электричество отключилось.
Как воет ветер! Я слышу его безудержный гнев, словно сам Перун злиться тому, что человек бросил ему вызов!
Бросил! Да, бросил! И этот человек – я.
Только завидев в окно угрюмую, словно бесснежные скалы, серую, синюю, фиолетовую, охристую и низкую-низкую тучу, я захотела выйти во двор, чтоб увидеть её во всём её мрачном великолепии. Дождь уже начинался, он пел где-то ещё вдалеке, но опушка грозы уже дошла до нашего дома. Несколько раз я пробежалась по погружённому в тишину и желтоватый полумрак саду. Я, кажется, что-то говорила, пыталась выразить словами свои бесконечно странные в тот момент ощущения. Но у меня не получалось это.
Не пожелав наблюдать грозу с земли, я забралась на крышу. Не в силах я описать, что предстало передо мной, когда я залезла наверх. Это было нечто великолепное, тёмное, постоянно меняющееся, закручивающееся в некоторых местах и очень быстро двигающееся в мою сторону. Я встала в полный рост, устремив взгляд широко раскрытых глаз к небу, к жёлто-серому, могучему, как армия титанов и в то же время непостижимо прекрасному, небу. На моих глазах тяжёлая грозовая туча менялась мириадам воплощений, за доли секунды изменяя себя тысячи тысяч раз. Срастались и разрывались клочья, возникали и исчезали просветы и воронки где-то в дебрях серого мрака.
Где-то неподалёку, в каких-то двухстах-трёхстах метрах от нашего дома уже шла плотная стена дождя. Ветер, дико завывая, дул прямо на меня, в его свисте явно читалось желание снести меня с ног, свалить навзничь, сбросить с крыши и погубить, погубить, погубить. Он был не злой, этот ветер, но очень дикий и бесконечно своенравный.
Но я стояла на ногах твёрдо. Тогда мне начало казаться, что я – волшебница и этот буран вызываю именно я. Мне казалась неземная сила в моих руках. И какая-то часть сознания начала играть в волшебницу, будто так оно и есть.
Я обратила взгляд на восток, где ещё светлели солнечные лучи, и от увиденного чуть не заплакала от восхищения любви и счастья. Как были великолепны горы в тот момент! Это просто не поддаётся никакому описанию, никакому сравнению, доже слово «прекраснейшие» кажется лишь тусклым отблеском и слабой попыткой описать неописуемое.
Они, такие чистые и ещё купающиеся в последних лучах, были, наверное, самым светлым из того, что было тогда в поле моего зрения. Невероятно могучие, сильные, невозмутимые, покрытые в некоторых местах прозрачным туманом, они уже осаждались быстротечными белыми облачками, за которыми следовал коварный фронт грозовой тучи. Синие леса, ярко-зеленые холмы, бурые скалы непостижимых высот, блестящие ледники и снег на вершинах были осаждены вереницами туч и облаков, сплетающимися одна в другую. В тот монет я могла думать только стихами, хотя я и мало что запомнила из того, что само легко складывалось в моих мыслях.
«Смотри на них, смотри, смотри!
Они прекрасней неба, прекраснее зари!»
Ветер дул упрямо и очень сильно. Именно на меня. На единственную безумную, осмелившуюся встретить грозу в прямом смысле грудью в тот момент, когда все люди в округе, опасаясь скорого пришествия могучей стихии, попрятались в домах, в надежде переждать неизбежное под защитой кирпичных стен. Тем самым я бросила ему вызов.
Я встала прямо против ветра, широко расставив ноги и раскинув руки. Я вдыхала полной грудью, мне в лицо летели листья, мелкие веточки и твёрдые тёплые мелкие капли дождя. Мне в глаз что-то попало, я ненадолго зажмурилась, но быстро вновь открыла глаза, желая видеть надвигающуюся стену, которая была уже в нескольких метрах от меня. Воспользовавшись последними секундами, я бросила прощальный взгляд на Алатау, которые постепенно затягивали сверху и сбоку обрывки туч, и сердце моё исполнилось нежностью и любовью. Я обернула лицо к ветру, он по-прежнему дул ни на секунду не ослабляя натиск, моя одежда часто-часто трепыхалась и билась, казалось, будто ещё немного и её разорвёт в клочья. Но я не отступила ни на шаг.
И дикий ветер, наконец, принёс, что обещал. Стена ливня ударила меня в грудь, чуть не свалив, и окатила бесчисленным множеством капель, жалящих меня, словно стая шершней. Мгновенно я стала почти полностью мокрой. Но я всё ещё смотрела на небо, шепча мыслями стихотворные строфы, которые забылись сразу же после создания. Меня одолевал какой-то удивительный восторг и радость от победы. Над чем или над кем, не знаю. Но я что-то одолела, что-то победила уже оказавшись на крыше.
Хотя я и была полна восторга, но этот восторг был на поверхности, а в вечной глубине меня было лишь спокойствие. Именно благодаря этому спокойствию я могла стоять там без трепета и даже самого слабого страха.
Да. Не было ни капли страха даже когда я глядела прямо в пасть огромной тяжёлой косматой туче, которая всей со свой тяжестью была прямо надо мной. Так низко, что казалось будто до неё можно дотянуться рукой.
Звонкие частые удары забарабанили по шиферу крыши и по моей голове, недвусмысленно давая понять, что пошёл…
«О! Град! Проклятье!
Нельзя попасть в его объятья!»
Я спешно спустилась по шаткой лестнице вниз, преодолевая порывы ветра, оскорблённого моим вызовом. Добежав до двери, я быстро заскочила в дом. Ветер тяжело ударил о дверь, как только она захлопнулась.
Ну, вот и всё. Гроза прекратилась за то время, пока я писала. Низвергнув свой тяжёлый кулак, она почти сразу подняла его и устремила на новую цель. Ливень укатился дальше, в город. Последним перестал завывать ветер. Он ушёл вслед за грозой в сторону гор. Величественным Алатау ещё предстоит сразиться с грозой и, как это бывает в добрых сказках, победить.
Лишь воспоминания остались у меня - человека, бросившего вызов Перуну.
P.S: Кстати говоря, на следущий день местные СМИ сообщили о страшном урагане, набросившемся на Медеу. Целый лесной массив был вывернут с корнями, вековые сосны были сломаны пополам, точно карандаши. Не обошлось без жертв.
Это из-за меня он так рассвирепел? Маловероятно, но я определённо ненормальный человек. Даже на лике Алатау появились раны после этого порыва стихии. Не говоря о людях, такие нелепые смерти.
Но и я, и Алатау выдержали эту битву. Почти бок о бок.
Моя одежда и волосы ещё мокрые. Гроза в самом разгаре. Электричество отключилось.
Как воет ветер! Я слышу его безудержный гнев, словно сам Перун злиться тому, что человек бросил ему вызов!
Бросил! Да, бросил! И этот человек – я.
Только завидев в окно угрюмую, словно бесснежные скалы, серую, синюю, фиолетовую, охристую и низкую-низкую тучу, я захотела выйти во двор, чтоб увидеть её во всём её мрачном великолепии. Дождь уже начинался, он пел где-то ещё вдалеке, но опушка грозы уже дошла до нашего дома. Несколько раз я пробежалась по погружённому в тишину и желтоватый полумрак саду. Я, кажется, что-то говорила, пыталась выразить словами свои бесконечно странные в тот момент ощущения. Но у меня не получалось это.
Не пожелав наблюдать грозу с земли, я забралась на крышу. Не в силах я описать, что предстало передо мной, когда я залезла наверх. Это было нечто великолепное, тёмное, постоянно меняющееся, закручивающееся в некоторых местах и очень быстро двигающееся в мою сторону. Я встала в полный рост, устремив взгляд широко раскрытых глаз к небу, к жёлто-серому, могучему, как армия титанов и в то же время непостижимо прекрасному, небу. На моих глазах тяжёлая грозовая туча менялась мириадам воплощений, за доли секунды изменяя себя тысячи тысяч раз. Срастались и разрывались клочья, возникали и исчезали просветы и воронки где-то в дебрях серого мрака.
Где-то неподалёку, в каких-то двухстах-трёхстах метрах от нашего дома уже шла плотная стена дождя. Ветер, дико завывая, дул прямо на меня, в его свисте явно читалось желание снести меня с ног, свалить навзничь, сбросить с крыши и погубить, погубить, погубить. Он был не злой, этот ветер, но очень дикий и бесконечно своенравный.
Но я стояла на ногах твёрдо. Тогда мне начало казаться, что я – волшебница и этот буран вызываю именно я. Мне казалась неземная сила в моих руках. И какая-то часть сознания начала играть в волшебницу, будто так оно и есть.
Я обратила взгляд на восток, где ещё светлели солнечные лучи, и от увиденного чуть не заплакала от восхищения любви и счастья. Как были великолепны горы в тот момент! Это просто не поддаётся никакому описанию, никакому сравнению, доже слово «прекраснейшие» кажется лишь тусклым отблеском и слабой попыткой описать неописуемое.
Они, такие чистые и ещё купающиеся в последних лучах, были, наверное, самым светлым из того, что было тогда в поле моего зрения. Невероятно могучие, сильные, невозмутимые, покрытые в некоторых местах прозрачным туманом, они уже осаждались быстротечными белыми облачками, за которыми следовал коварный фронт грозовой тучи. Синие леса, ярко-зеленые холмы, бурые скалы непостижимых высот, блестящие ледники и снег на вершинах были осаждены вереницами туч и облаков, сплетающимися одна в другую. В тот монет я могла думать только стихами, хотя я и мало что запомнила из того, что само легко складывалось в моих мыслях.
«Смотри на них, смотри, смотри!
Они прекрасней неба, прекраснее зари!»
Ветер дул упрямо и очень сильно. Именно на меня. На единственную безумную, осмелившуюся встретить грозу в прямом смысле грудью в тот момент, когда все люди в округе, опасаясь скорого пришествия могучей стихии, попрятались в домах, в надежде переждать неизбежное под защитой кирпичных стен. Тем самым я бросила ему вызов.
Я встала прямо против ветра, широко расставив ноги и раскинув руки. Я вдыхала полной грудью, мне в лицо летели листья, мелкие веточки и твёрдые тёплые мелкие капли дождя. Мне в глаз что-то попало, я ненадолго зажмурилась, но быстро вновь открыла глаза, желая видеть надвигающуюся стену, которая была уже в нескольких метрах от меня. Воспользовавшись последними секундами, я бросила прощальный взгляд на Алатау, которые постепенно затягивали сверху и сбоку обрывки туч, и сердце моё исполнилось нежностью и любовью. Я обернула лицо к ветру, он по-прежнему дул ни на секунду не ослабляя натиск, моя одежда часто-часто трепыхалась и билась, казалось, будто ещё немного и её разорвёт в клочья. Но я не отступила ни на шаг.
И дикий ветер, наконец, принёс, что обещал. Стена ливня ударила меня в грудь, чуть не свалив, и окатила бесчисленным множеством капель, жалящих меня, словно стая шершней. Мгновенно я стала почти полностью мокрой. Но я всё ещё смотрела на небо, шепча мыслями стихотворные строфы, которые забылись сразу же после создания. Меня одолевал какой-то удивительный восторг и радость от победы. Над чем или над кем, не знаю. Но я что-то одолела, что-то победила уже оказавшись на крыше.
Хотя я и была полна восторга, но этот восторг был на поверхности, а в вечной глубине меня было лишь спокойствие. Именно благодаря этому спокойствию я могла стоять там без трепета и даже самого слабого страха.
Да. Не было ни капли страха даже когда я глядела прямо в пасть огромной тяжёлой косматой туче, которая всей со свой тяжестью была прямо надо мной. Так низко, что казалось будто до неё можно дотянуться рукой.
Звонкие частые удары забарабанили по шиферу крыши и по моей голове, недвусмысленно давая понять, что пошёл…
«О! Град! Проклятье!
Нельзя попасть в его объятья!»
Я спешно спустилась по шаткой лестнице вниз, преодолевая порывы ветра, оскорблённого моим вызовом. Добежав до двери, я быстро заскочила в дом. Ветер тяжело ударил о дверь, как только она захлопнулась.
Ну, вот и всё. Гроза прекратилась за то время, пока я писала. Низвергнув свой тяжёлый кулак, она почти сразу подняла его и устремила на новую цель. Ливень укатился дальше, в город. Последним перестал завывать ветер. Он ушёл вслед за грозой в сторону гор. Величественным Алатау ещё предстоит сразиться с грозой и, как это бывает в добрых сказках, победить.
Лишь воспоминания остались у меня - человека, бросившего вызов Перуну.
17 мая 2011
P.S: Кстати говоря, на следущий день местные СМИ сообщили о страшном урагане, набросившемся на Медеу. Целый лесной массив был вывернут с корнями, вековые сосны были сломаны пополам, точно карандаши. Не обошлось без жертв.
Это из-за меня он так рассвирепел? Маловероятно, но я определённо ненормальный человек. Даже на лике Алатау появились раны после этого порыва стихии. Не говоря о людях, такие нелепые смерти.
Но и я, и Алатау выдержали эту битву. Почти бок о бок.
Миром правит справедливость.
Настолько разные реальности, что они практически не существуют относительно друг друга.
воскресенье, 05 июня 2011
Миром правит справедливость.
Полностью утолит жажду лишь тот, кто, испив однажды, более никогда не выпьет ни глотка.
суббота, 04 июня 2011
Миром правит справедливость.
Честно говоря, мне не нравится эта сказка, какая-то она уродливая. Жаль, что я её написала, но всё-таки выложу её здесь.
Было на свете когда-то давным-давно одно государство. В нём любили смеяться и не любили плакать. Жизнь там была весёлой и праздной. Весёлое время было названо «золотым веком» этой страны, потому что все люди веселились от души и не знали печали и обиды. Но годы наслаждений истощили страну и превратили её в унылое и мрачное королевство. Но хуже всего было не это. Хуже всего было то, что в ней больше никто не смеялся. Никто не радовался, никто не веселился. И было это не только потому что страна истощила свои природные богатства, а главным образом потому что нечем было больше смешить людей. Иногда приятно бывает, когда работаешь не покладая рук, а знакомый какой-нибудь возьми да и расскажи шутку. Так и работа не в тягость. Но и шутки кончились у людей. Когда-то смешная и остроумная шутка превратилась в замасленную фразу, которую все слышали сто раз. Кое-кто пытался придумать что-нибудь новое, но только ничего свежего всё равно не получалось. Все темы были уже разобраны и все весёлые истории рассказаны годы назад.
Простой народ смирился с этим недостатком доброго смеха, а вот богатеи смиряться не хотели. Они посылали гонцов в дальние страны, вызывали самых лучших шутов и танцоров, дабы развлечь себя и своих детей. Но это недолго доставляло радость, потом волшебники, чернокожие танцоры, восточные красавицы, талантливые шуты из заморских стран быстро наскучили детям богатых вельмож. И они хотели чего-нибудь новенького. Но их караваны обошли весь свет, корабли проплыли от горизонта до горизонта, но едва ли кто находил ещё хоть что-нибудь необычное. Так прошло ещё несколько лет. Некоторые из богатых людей развлекали себя тем, что наблюдали то, как забивают насмерть палками непослушных рабов. Некоторые находили удовольствие в том, что сами участвуют в этом. Другие – приказывали шутам ломать себе кости прямо во время представления и при этом не прослезиться. Третьи – вдыхали опьяняющий дым и забывались дрёмой. А некоторые ничего не делали, а просто сидели и плакали от неспособности смеяться.
читать дальше
Было на свете когда-то давным-давно одно государство. В нём любили смеяться и не любили плакать. Жизнь там была весёлой и праздной. Весёлое время было названо «золотым веком» этой страны, потому что все люди веселились от души и не знали печали и обиды. Но годы наслаждений истощили страну и превратили её в унылое и мрачное королевство. Но хуже всего было не это. Хуже всего было то, что в ней больше никто не смеялся. Никто не радовался, никто не веселился. И было это не только потому что страна истощила свои природные богатства, а главным образом потому что нечем было больше смешить людей. Иногда приятно бывает, когда работаешь не покладая рук, а знакомый какой-нибудь возьми да и расскажи шутку. Так и работа не в тягость. Но и шутки кончились у людей. Когда-то смешная и остроумная шутка превратилась в замасленную фразу, которую все слышали сто раз. Кое-кто пытался придумать что-нибудь новое, но только ничего свежего всё равно не получалось. Все темы были уже разобраны и все весёлые истории рассказаны годы назад.
Простой народ смирился с этим недостатком доброго смеха, а вот богатеи смиряться не хотели. Они посылали гонцов в дальние страны, вызывали самых лучших шутов и танцоров, дабы развлечь себя и своих детей. Но это недолго доставляло радость, потом волшебники, чернокожие танцоры, восточные красавицы, талантливые шуты из заморских стран быстро наскучили детям богатых вельмож. И они хотели чего-нибудь новенького. Но их караваны обошли весь свет, корабли проплыли от горизонта до горизонта, но едва ли кто находил ещё хоть что-нибудь необычное. Так прошло ещё несколько лет. Некоторые из богатых людей развлекали себя тем, что наблюдали то, как забивают насмерть палками непослушных рабов. Некоторые находили удовольствие в том, что сами участвуют в этом. Другие – приказывали шутам ломать себе кости прямо во время представления и при этом не прослезиться. Третьи – вдыхали опьяняющий дым и забывались дрёмой. А некоторые ничего не делали, а просто сидели и плакали от неспособности смеяться.
читать дальше
четверг, 02 июня 2011
Миром правит справедливость.
Из боли выкован мой меч,
В горниле смерти закалён,
Чтоб неприятеля пресечь
И изрубить его, как лён.
Из безмятежности твой ум,
Из бесконечности душа.
Нету в тебе недобрых дум
И тем спокойнее дышать.
Из ярости мой дух взращён,
Отдавший всё за гул побед,
Из глотки смерти возвращён,
Чтоб вновь избавить мир от бед.
Из-за луны вернёшься ты,
Неторопливо приземляясь.
Осуществить свои мечты
Тебе, как маленькую малость.
Я разбивал в кровь кулаки,
Чтоб цель достичь своим трудом.
Мечты, всё так же далеки,
Но только ими я ведом.
Твой ум всё шире, шире, шире,
Твоя душа с ним заодно.
Теперь ты всюду: в целом мире
Себя почувствовать дано.
Я - полководец нерушимый,
Я - повелитель сильных орд,
Но вижу я с этой вершины:
Не счастлив вовсе мой народ.
далее
В горниле смерти закалён,
Чтоб неприятеля пресечь
И изрубить его, как лён.
Из безмятежности твой ум,
Из бесконечности душа.
Нету в тебе недобрых дум
И тем спокойнее дышать.
Из ярости мой дух взращён,
Отдавший всё за гул побед,
Из глотки смерти возвращён,
Чтоб вновь избавить мир от бед.
Из-за луны вернёшься ты,
Неторопливо приземляясь.
Осуществить свои мечты
Тебе, как маленькую малость.
Я разбивал в кровь кулаки,
Чтоб цель достичь своим трудом.
Мечты, всё так же далеки,
Но только ими я ведом.
Твой ум всё шире, шире, шире,
Твоя душа с ним заодно.
Теперь ты всюду: в целом мире
Себя почувствовать дано.
Я - полководец нерушимый,
Я - повелитель сильных орд,
Но вижу я с этой вершины:
Не счастлив вовсе мой народ.
далее
среда, 01 июня 2011
Миром правит справедливость.
«ЮА» - расшифровывается, как юный автор. Думаю, призыв относится и ко мне, поскольку я тоже отношусь к многочисленным ЮА.
Боюсь, что призыв мой не будет услышан, наверное, вообще никем. Но поживём – увидим.
В этой статье я хочу выразить свой взгляд на то, каким должно быть настоящее литературное произведение и вообще любое произведение искусства. Данный текст будет обращён к талантливым ЮА, по большей части – к тем, кто уже неплохо отточил мастерство (имеются ввиду ЮА, чей возраст варьируется от двадцати до тридцати), но и остальным тоже, думаю, будет полезно. Все вы замечательные.
Во-первых: я хочу сказать, что не люблю творчество молодых авторов. Не надо думать, будто я считаю всех ЮА бездарностями. Хотя, в некотором роде, я вас таковыми и считаю, но не спешите с выводами.
Чтобы не ходить вокруг да около, я приведу вам пример, и вы сами поймёте, о чём я говорю.
Представь себе, что ты – голодный человек. Не то, чтобы слишком, но довольно ощутимо. Тебе дают два чудесных куриных яйца. Одно пасхальное, изобилующее буйством красок, замечательными золотистыми узорами, в которых чувствуется рука мастера (не забудьте об этой детали), радующими глаз миниатюрными рисунками и многим другим. А второе – обычное белое куриное яйцо: никаких недостатков, никаких достоинств. Какое из них тебе первое бросится в глаза? Конечно, пасхальное. Ты будешь им любоваться, рассматривать его, радоваться его красоте (и об этой детали не забудьте). Но когда тебе дали в руки оба яйца, ты вдруг чувствуешь, что пасхальное в несколько раз легче белого. Одно небольшое усилие пальца, и ты проломил тонкую скорлупу, а внутри – пусто. А твой живот предательски урчит. Ты вспоминаешь про второе яйцо. Обдираешь его скорлупу, и перед вами предстаёт замечательный варёный вкрутую белок и желток. Ты радуешься. Ты радовался и красоте пасхального яйца, но вот какая из радостей более настоящая?
Естественно, ты съедаешь яйцо. Желудок уже не урчит.
А если бы тебя заставили написать рецензию на каждое яйцо, то о каком из двух ты бы отзывался с большей теплотой?
Это, конечно, чисто фигуральный пример. НО – если это яйцо, то оно должно кормить.
дальше - больше
Боюсь, что призыв мой не будет услышан, наверное, вообще никем. Но поживём – увидим.
В этой статье я хочу выразить свой взгляд на то, каким должно быть настоящее литературное произведение и вообще любое произведение искусства. Данный текст будет обращён к талантливым ЮА, по большей части – к тем, кто уже неплохо отточил мастерство (имеются ввиду ЮА, чей возраст варьируется от двадцати до тридцати), но и остальным тоже, думаю, будет полезно. Все вы замечательные.
Во-первых: я хочу сказать, что не люблю творчество молодых авторов. Не надо думать, будто я считаю всех ЮА бездарностями. Хотя, в некотором роде, я вас таковыми и считаю, но не спешите с выводами.
Чтобы не ходить вокруг да около, я приведу вам пример, и вы сами поймёте, о чём я говорю.
Представь себе, что ты – голодный человек. Не то, чтобы слишком, но довольно ощутимо. Тебе дают два чудесных куриных яйца. Одно пасхальное, изобилующее буйством красок, замечательными золотистыми узорами, в которых чувствуется рука мастера (не забудьте об этой детали), радующими глаз миниатюрными рисунками и многим другим. А второе – обычное белое куриное яйцо: никаких недостатков, никаких достоинств. Какое из них тебе первое бросится в глаза? Конечно, пасхальное. Ты будешь им любоваться, рассматривать его, радоваться его красоте (и об этой детали не забудьте). Но когда тебе дали в руки оба яйца, ты вдруг чувствуешь, что пасхальное в несколько раз легче белого. Одно небольшое усилие пальца, и ты проломил тонкую скорлупу, а внутри – пусто. А твой живот предательски урчит. Ты вспоминаешь про второе яйцо. Обдираешь его скорлупу, и перед вами предстаёт замечательный варёный вкрутую белок и желток. Ты радуешься. Ты радовался и красоте пасхального яйца, но вот какая из радостей более настоящая?
Естественно, ты съедаешь яйцо. Желудок уже не урчит.
А если бы тебя заставили написать рецензию на каждое яйцо, то о каком из двух ты бы отзывался с большей теплотой?
Это, конечно, чисто фигуральный пример. НО – если это яйцо, то оно должно кормить.
дальше - больше