Миром правит справедливость.
Майская гроза.
Моя одежда и волосы ещё мокрые. Гроза в самом разгаре. Электричество отключилось.
Как воет ветер! Я слышу его безудержный гнев, словно сам Перун злиться тому, что человек бросил ему вызов!
Бросил! Да, бросил! И этот человек – я.
Только завидев в окно угрюмую, словно бесснежные скалы, серую, синюю, фиолетовую, охристую и низкую-низкую тучу, я захотела выйти во двор, чтоб увидеть её во всём её мрачном великолепии. Дождь уже начинался, он пел где-то ещё вдалеке, но опушка грозы уже дошла до нашего дома. Несколько раз я пробежалась по погружённому в тишину и желтоватый полумрак саду. Я, кажется, что-то говорила, пыталась выразить словами свои бесконечно странные в тот момент ощущения. Но у меня не получалось это.
Не пожелав наблюдать грозу с земли, я забралась на крышу. Не в силах я описать, что предстало передо мной, когда я залезла наверх. Это было нечто великолепное, тёмное, постоянно меняющееся, закручивающееся в некоторых местах и очень быстро двигающееся в мою сторону. Я встала в полный рост, устремив взгляд широко раскрытых глаз к небу, к жёлто-серому, могучему, как армия титанов и в то же время непостижимо прекрасному, небу. На моих глазах тяжёлая грозовая туча менялась мириадам воплощений, за доли секунды изменяя себя тысячи тысяч раз. Срастались и разрывались клочья, возникали и исчезали просветы и воронки где-то в дебрях серого мрака.
Где-то неподалёку, в каких-то двухстах-трёхстах метрах от нашего дома уже шла плотная стена дождя. Ветер, дико завывая, дул прямо на меня, в его свисте явно читалось желание снести меня с ног, свалить навзничь, сбросить с крыши и погубить, погубить, погубить. Он был не злой, этот ветер, но очень дикий и бесконечно своенравный.
Но я стояла на ногах твёрдо. Тогда мне начало казаться, что я – волшебница и этот буран вызываю именно я. Мне казалась неземная сила в моих руках. И какая-то часть сознания начала играть в волшебницу, будто так оно и есть.
Я обратила взгляд на восток, где ещё светлели солнечные лучи, и от увиденного чуть не заплакала от восхищения любви и счастья. Как были великолепны горы в тот момент! Это просто не поддаётся никакому описанию, никакому сравнению, доже слово «прекраснейшие» кажется лишь тусклым отблеском и слабой попыткой описать неописуемое.
Они, такие чистые и ещё купающиеся в последних лучах, были, наверное, самым светлым из того, что было тогда в поле моего зрения. Невероятно могучие, сильные, невозмутимые, покрытые в некоторых местах прозрачным туманом, они уже осаждались быстротечными белыми облачками, за которыми следовал коварный фронт грозовой тучи. Синие леса, ярко-зеленые холмы, бурые скалы непостижимых высот, блестящие ледники и снег на вершинах были осаждены вереницами туч и облаков, сплетающимися одна в другую. В тот монет я могла думать только стихами, хотя я и мало что запомнила из того, что само легко складывалось в моих мыслях.
«Смотри на них, смотри, смотри!
Они прекрасней неба, прекраснее зари!»
Ветер дул упрямо и очень сильно. Именно на меня. На единственную безумную, осмелившуюся встретить грозу в прямом смысле грудью в тот момент, когда все люди в округе, опасаясь скорого пришествия могучей стихии, попрятались в домах, в надежде переждать неизбежное под защитой кирпичных стен. Тем самым я бросила ему вызов.
Я встала прямо против ветра, широко расставив ноги и раскинув руки. Я вдыхала полной грудью, мне в лицо летели листья, мелкие веточки и твёрдые тёплые мелкие капли дождя. Мне в глаз что-то попало, я ненадолго зажмурилась, но быстро вновь открыла глаза, желая видеть надвигающуюся стену, которая была уже в нескольких метрах от меня. Воспользовавшись последними секундами, я бросила прощальный взгляд на Алатау, которые постепенно затягивали сверху и сбоку обрывки туч, и сердце моё исполнилось нежностью и любовью. Я обернула лицо к ветру, он по-прежнему дул ни на секунду не ослабляя натиск, моя одежда часто-часто трепыхалась и билась, казалось, будто ещё немного и её разорвёт в клочья. Но я не отступила ни на шаг.
И дикий ветер, наконец, принёс, что обещал. Стена ливня ударила меня в грудь, чуть не свалив, и окатила бесчисленным множеством капель, жалящих меня, словно стая шершней. Мгновенно я стала почти полностью мокрой. Но я всё ещё смотрела на небо, шепча мыслями стихотворные строфы, которые забылись сразу же после создания. Меня одолевал какой-то удивительный восторг и радость от победы. Над чем или над кем, не знаю. Но я что-то одолела, что-то победила уже оказавшись на крыше.
Хотя я и была полна восторга, но этот восторг был на поверхности, а в вечной глубине меня было лишь спокойствие. Именно благодаря этому спокойствию я могла стоять там без трепета и даже самого слабого страха.
Да. Не было ни капли страха даже когда я глядела прямо в пасть огромной тяжёлой косматой туче, которая всей со свой тяжестью была прямо надо мной. Так низко, что казалось будто до неё можно дотянуться рукой.
Звонкие частые удары забарабанили по шиферу крыши и по моей голове, недвусмысленно давая понять, что пошёл…
«О! Град! Проклятье!
Нельзя попасть в его объятья!»
Я спешно спустилась по шаткой лестнице вниз, преодолевая порывы ветра, оскорблённого моим вызовом. Добежав до двери, я быстро заскочила в дом. Ветер тяжело ударил о дверь, как только она захлопнулась.
Ну, вот и всё. Гроза прекратилась за то время, пока я писала. Низвергнув свой тяжёлый кулак, она почти сразу подняла его и устремила на новую цель. Ливень укатился дальше, в город. Последним перестал завывать ветер. Он ушёл вслед за грозой в сторону гор. Величественным Алатау ещё предстоит сразиться с грозой и, как это бывает в добрых сказках, победить.
Лишь воспоминания остались у меня - человека, бросившего вызов Перуну.
P.S: Кстати говоря, на следущий день местные СМИ сообщили о страшном урагане, набросившемся на Медеу. Целый лесной массив был вывернут с корнями, вековые сосны были сломаны пополам, точно карандаши. Не обошлось без жертв.
Это из-за меня он так рассвирепел? Маловероятно, но я определённо ненормальный человек. Даже на лике Алатау появились раны после этого порыва стихии. Не говоря о людях, такие нелепые смерти.
Но и я, и Алатау выдержали эту битву. Почти бок о бок.
Моя одежда и волосы ещё мокрые. Гроза в самом разгаре. Электричество отключилось.
Как воет ветер! Я слышу его безудержный гнев, словно сам Перун злиться тому, что человек бросил ему вызов!
Бросил! Да, бросил! И этот человек – я.
Только завидев в окно угрюмую, словно бесснежные скалы, серую, синюю, фиолетовую, охристую и низкую-низкую тучу, я захотела выйти во двор, чтоб увидеть её во всём её мрачном великолепии. Дождь уже начинался, он пел где-то ещё вдалеке, но опушка грозы уже дошла до нашего дома. Несколько раз я пробежалась по погружённому в тишину и желтоватый полумрак саду. Я, кажется, что-то говорила, пыталась выразить словами свои бесконечно странные в тот момент ощущения. Но у меня не получалось это.
Не пожелав наблюдать грозу с земли, я забралась на крышу. Не в силах я описать, что предстало передо мной, когда я залезла наверх. Это было нечто великолепное, тёмное, постоянно меняющееся, закручивающееся в некоторых местах и очень быстро двигающееся в мою сторону. Я встала в полный рост, устремив взгляд широко раскрытых глаз к небу, к жёлто-серому, могучему, как армия титанов и в то же время непостижимо прекрасному, небу. На моих глазах тяжёлая грозовая туча менялась мириадам воплощений, за доли секунды изменяя себя тысячи тысяч раз. Срастались и разрывались клочья, возникали и исчезали просветы и воронки где-то в дебрях серого мрака.
Где-то неподалёку, в каких-то двухстах-трёхстах метрах от нашего дома уже шла плотная стена дождя. Ветер, дико завывая, дул прямо на меня, в его свисте явно читалось желание снести меня с ног, свалить навзничь, сбросить с крыши и погубить, погубить, погубить. Он был не злой, этот ветер, но очень дикий и бесконечно своенравный.
Но я стояла на ногах твёрдо. Тогда мне начало казаться, что я – волшебница и этот буран вызываю именно я. Мне казалась неземная сила в моих руках. И какая-то часть сознания начала играть в волшебницу, будто так оно и есть.
Я обратила взгляд на восток, где ещё светлели солнечные лучи, и от увиденного чуть не заплакала от восхищения любви и счастья. Как были великолепны горы в тот момент! Это просто не поддаётся никакому описанию, никакому сравнению, доже слово «прекраснейшие» кажется лишь тусклым отблеском и слабой попыткой описать неописуемое.
Они, такие чистые и ещё купающиеся в последних лучах, были, наверное, самым светлым из того, что было тогда в поле моего зрения. Невероятно могучие, сильные, невозмутимые, покрытые в некоторых местах прозрачным туманом, они уже осаждались быстротечными белыми облачками, за которыми следовал коварный фронт грозовой тучи. Синие леса, ярко-зеленые холмы, бурые скалы непостижимых высот, блестящие ледники и снег на вершинах были осаждены вереницами туч и облаков, сплетающимися одна в другую. В тот монет я могла думать только стихами, хотя я и мало что запомнила из того, что само легко складывалось в моих мыслях.
«Смотри на них, смотри, смотри!
Они прекрасней неба, прекраснее зари!»
Ветер дул упрямо и очень сильно. Именно на меня. На единственную безумную, осмелившуюся встретить грозу в прямом смысле грудью в тот момент, когда все люди в округе, опасаясь скорого пришествия могучей стихии, попрятались в домах, в надежде переждать неизбежное под защитой кирпичных стен. Тем самым я бросила ему вызов.
Я встала прямо против ветра, широко расставив ноги и раскинув руки. Я вдыхала полной грудью, мне в лицо летели листья, мелкие веточки и твёрдые тёплые мелкие капли дождя. Мне в глаз что-то попало, я ненадолго зажмурилась, но быстро вновь открыла глаза, желая видеть надвигающуюся стену, которая была уже в нескольких метрах от меня. Воспользовавшись последними секундами, я бросила прощальный взгляд на Алатау, которые постепенно затягивали сверху и сбоку обрывки туч, и сердце моё исполнилось нежностью и любовью. Я обернула лицо к ветру, он по-прежнему дул ни на секунду не ослабляя натиск, моя одежда часто-часто трепыхалась и билась, казалось, будто ещё немного и её разорвёт в клочья. Но я не отступила ни на шаг.
И дикий ветер, наконец, принёс, что обещал. Стена ливня ударила меня в грудь, чуть не свалив, и окатила бесчисленным множеством капель, жалящих меня, словно стая шершней. Мгновенно я стала почти полностью мокрой. Но я всё ещё смотрела на небо, шепча мыслями стихотворные строфы, которые забылись сразу же после создания. Меня одолевал какой-то удивительный восторг и радость от победы. Над чем или над кем, не знаю. Но я что-то одолела, что-то победила уже оказавшись на крыше.
Хотя я и была полна восторга, но этот восторг был на поверхности, а в вечной глубине меня было лишь спокойствие. Именно благодаря этому спокойствию я могла стоять там без трепета и даже самого слабого страха.
Да. Не было ни капли страха даже когда я глядела прямо в пасть огромной тяжёлой косматой туче, которая всей со свой тяжестью была прямо надо мной. Так низко, что казалось будто до неё можно дотянуться рукой.
Звонкие частые удары забарабанили по шиферу крыши и по моей голове, недвусмысленно давая понять, что пошёл…
«О! Град! Проклятье!
Нельзя попасть в его объятья!»
Я спешно спустилась по шаткой лестнице вниз, преодолевая порывы ветра, оскорблённого моим вызовом. Добежав до двери, я быстро заскочила в дом. Ветер тяжело ударил о дверь, как только она захлопнулась.
Ну, вот и всё. Гроза прекратилась за то время, пока я писала. Низвергнув свой тяжёлый кулак, она почти сразу подняла его и устремила на новую цель. Ливень укатился дальше, в город. Последним перестал завывать ветер. Он ушёл вслед за грозой в сторону гор. Величественным Алатау ещё предстоит сразиться с грозой и, как это бывает в добрых сказках, победить.
Лишь воспоминания остались у меня - человека, бросившего вызов Перуну.
17 мая 2011
P.S: Кстати говоря, на следущий день местные СМИ сообщили о страшном урагане, набросившемся на Медеу. Целый лесной массив был вывернут с корнями, вековые сосны были сломаны пополам, точно карандаши. Не обошлось без жертв.
Это из-за меня он так рассвирепел? Маловероятно, но я определённо ненормальный человек. Даже на лике Алатау появились раны после этого порыва стихии. Не говоря о людях, такие нелепые смерти.
Но и я, и Алатау выдержали эту битву. Почти бок о бок.