Алатау

Вечер, горы, речка, скалы,
Травы, ветер и хвоя,
И громады шестипалой
Возвышается семья.
Небо, сосны, дно ущелья,
Блеск нетающих снегов,
И сияние апреля
Из-под белых облаков.
Вязы, яблони и ели,
Горных духов голоса.
Обнимаются ущельем
Исполинские леса.
Ручейка смеётся лепет,
Вглубь еловых чащ маня.
Загорается на небе
Свет вечернего огня.
И, покачиваясь мерно,
Рощи тихо шелестят,
И, мне кажется, наверно,
Феи где-то в листьях спят.
Солнца рыжее сиянье
Всё притягивает взор,
Как в степи и как в саванне,
Знойно грея до сих пор.
Облака плывут стадами,
Описать их нету слов.
Я лежу и наблюдаю
Мерный маятник стволов.
Я рукой водила всюду,
Гриб нащупала в траве,
Травы даже гуще будут,
Чем мои на голове.
В блеске золотые росы
Нежно тают там и тут,
И великие вопросы
Сами в голову идут.
Ввысь смотрю и не моргаю,
Чую запах трав, смолы,
И меня оберегают
Вековечные стволы.
Где-то в небе, у заката,
Винно брызжет акварель,
И её густые капли
С неба падают на ель.
Рыжим сахарным сиропом
Небо поливает склон,
А за горизонт галопом
Убегает Аполлон.
Мягкость вечера безмерна,
Всё темнее небосвод,
Где-то в небесах Венера –
Свет весенних талых вод.
Вот сверчок запел усердно,
Слышно трели соловья,
Терпко и немилосердно
В кровь ударила хвоя.
Да, хвоя пьяней ликёра!
И я спать ложусь в траву,
А во сне я вижу горы,
Те, что вижу наяву.

@темы: Стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

***

Как забавно устроен наш мир: в нём слабые угнетают сильных, сила называется слабостью, а слабость - силой.

@темы: Мои афоризмы

---

Приветствую тебя, Весна!

Приветствую тебя, Весна,
Возлюбленная в венце зелёном,
Оковы сбросила ты с нас,
Прогнавши ледяную дрёму.

Бесценная моя, Весна,
Любимая, как солнце древом,
Ты нарядишь опять леса,
Моя лесная Королева.

Приветствую тебя, Весна,
Ты снова в мир пришла незримо,
Ты наплываешь - мне ль не знать? -
Как сон, сморивший пилигрима.

Моя любимая Весна,
Я даже верить не посмею,
Что ты, раскрасив небеса,
Спустилась в тёмную аллею.

Приветствую тебя, Весна,
Ты чародейкой входишь в сени,
И пробуждаешь мир от сна
Своим дыханием весенним.

Ах, драгоценная Весна,
И разве ты стоишь месте?
Ты наполняешь мёдом сад,
Теплом, и нежностью, и песней.

@темы: Времена года, Стихи

---

Комната с камином

Я молодец! Сделать эту комнатку было трудновато.)
Это уменьшенный вариант картинки, оригинал побольше. Качество сильно подпорчено, ну да ладно.

@темы: Творчество

---

Не существует борьбы Добра и Зла. Это то, чего по-настоящему нет и не может быть.

---

Флешмоб.))

Может, потом удалю, но пока что мне интересно.))

03.02.2012 в 16:06

Пишет  Изуэль:

30.01.2012 в 23:02

Пишет  Зай Этс:

Кто со мной поиграет?
Дело вот в чём. Вы называете мне произведение/фэндом (который мне знаком, естественно), а я называю персонажей:

1. Любимый
2. Нравится внешне
3. Наиболее похож на меня
4. Неприятен
5. Не нравится внешне
6. Имеет со мной меньше всего общего
7. Не понимаю
8. Была бы не против оказаться на месте
9. Хотела бы поговорить с
10. Точно не хотела бы встретить
11. Могла бы встречаться с похожим на
12. Попробовала бы сыграть роль
13. Постите у себя.

От  Эльтарья
Властелин Колец.

1. Пожалуй, все хоббиты.)) Сэм, Фродо, Мерри и Пин.
2. Наверное Арвен и Галадриэль. И Элронд.
3. Сэм.
4. Грима Гнилоуст, Саруман, Король-мертвец.
5. Хм... Орки.
6. Гимли, Боромир.
7. Денэтора.
8. Бильбо.
9. Гэндальфом, Элрондом, Теоденом, Арагорном, Бильбо и многими другими.))
10. Короля-мертвеца и вообще назгулов, Сарумана, Саурона.
11. Хы-хы.) Затрудняюсь с ответом.)) Пожалуй, мне стоит пропускать этот пункт.
12. Эовин. Она мне нравится - отважная и сильная.)

Мне от  Лин - любимая.
Гарри Поттер.
1. Сириус, Гарри и друзья, Хагрид.
2. Хагрид.)
3. Рон.
4. Хвост, Малфой, Пожиратели смерти.
5. Пушок.)))
6. МакГонагал, Симус.)
7. Хвоста, Малфоя, Тёмного лорда.
8. Полумны.)
9. Дамблдором, Хагридом, Гарри и Ко.)
10. Пожирателей смерти, Волан-де-Морта.)
11. Хвосторогу или Норберта.)))
12. Джинни или Рона.

@темы: Мимолётно и глупо

---

Нет ничего чудеснее в мире, чем идти навстречу Горе-Царице. И, в сущности, мне ничего другого не надо. Сегодня красивое небо. Персонаж Мифов И Легенд тоже удивительно хорош на фоне золотистых лечей Прекраснейшего Из Светил. Красота мира лучится необъяснимой мудростью. Всё хорошо. Всё ещё лучше, и я очень люблю. Дай бог всего самого доброго каждому из людей.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

***

Какие бесы сегодня стряпали моё вдохновение?! И какого беса эти бесы подали мне его холодным?! М-м-м?
А, ну его к бесу. Простите за тавтологию.))

P.S. Цитата дня:
"- С вас, Шариков, 130 рублей. Потрудитесь внести.
- Хорошенькое дело! Это за что такое?
- ЗА КРАН И ЗА КОТА!!!"

P.P.S. С наступающим.))

---

Казнь Риллори Манха

Этот фрагмент ужасен. Но записать его было необходимо, как необходимо будет его потом переписать.

Мидне на своё горе стоял в переднем ряду. Собралось много людей, все жарко обсуждали случившееся, но пока ничего не делали. Командир корпуса стоял в нескольких метрах от него. Его ещё недавно красивое молодое лицо сейчас было в синяках и отёках, в уголках губ и под носом прилипла засохшая кровь, руки у него были связаны, тёмные волосы на непокрытой голове были взъерошенные, в некоторых местах слипшиеся от крови и грязи. Но стоял он прямо, расправив плечи, хотя в глазах его читался немалый испуг. Землю после дождя (которые в этих проклятых краях случались по два раза за неделю) размыло, и теперь все до единого были по колено в жидкой грязи. Кто-то не преминул плюнуть под ноги бывшему командиру, которого ещё недавно слушался беспрекословно. Но Риллори Манха даже не обратил на это внимания.
Наконец пришёл тот, кого все ждали. Демон-генерал. Мидне стыдился из-за того, какое прозвище придумал этому человеку, но с самого первого раза, как он его увидел, иной ассоциации возникнуть не могло. У этого человека было идеальное скульптурное лицо, точно в самом деле было выточено из камня, небольшая борода, переходящая в бакенбарды, густые волосы, струящиеся тёмным водопадом по плечам, брови-утёсы, под которыми были две бездны – чёрные глаза, в которых не отражалось света. Мидне всегда чудилось, что где-то в глубине этих глаз тлели угли, неважно насколько спокойным было лицо, но, казалось, стоить легонько дунуть, пикнуть, даже взглянуть на секунду – и эти угли вспыхнут с невиданной силой и испепелят тебя до костей. Демон никогда не был спокоен, его хладнокровие всегда было лишь сдерживаемой яростью, демон в ярости был всегда, даже в часы его сна. Огромный, почти двухметровый, он никогда не ходил, он всегда почти бежал, исполинскими метровыми шагами мерея землю. И сейчас он шёл стремительно, как и всегда, разбрызгивая грязную жижу луж во все стороны. Ему было наплевать, что и сам он весь в грязи, что его дорогая одежда безнадёжно загублена, что вода в лужах была холодная, что все окружающие попадали под крупные брызги из-под его кованых сапог; он был выше всего этого. Угольно-чёрный тяжёлый плащ из плотной шерстяной ткани полз позади него, напоминая Мидне сложенные тёмные крылья существ, изображения которых он видел в книгах. На шее у него был крупный ромбовидный талисман, с изображением Символа Всевышних. Полы его плаща были вымазаны в грязи и крови.
Демон остановился возле Риллори и поглядел в его заплывшие глаза.
- Манха? – спросил он резко, словно каркнул.
Бывший командир корпуса кивнул, не поднимая глаз. Мидне увидел, как раздуваются ноздри демона, как предельно напряглись под кожей мышцы его челюсти, шеи, рук, он видел то, каких усилий требовалось демону не выхватить немедленно саблю и не разрубить дерзкого дезертира пополам. Но сомнений быть не могло: он убьёт Риллори и только затем сдерживается сейчас, чтоб его смерть не была слишком лёгкой, казнить бывшего командира корпуса надо по закону.
- Ты нарушил приказ, Риллори Манха, - сквозь зубы просвистел генерал, - Ты это осознаёшь?
- Да, - глухо ответил тот.
- Почему ты струсил? – спросил демон ещё более натянутым голосом.
- Я не…
- Молчать!!! – выкрикнул он громогласно.
Очень странно. Зачем спрашивать, если не желаешь слышать ответ? Мидне стало страшно. Струсил? Риллори Манха струсил? Это до сих пор не могло уложиться в его голове. Он вспомнил, как Риллори постоянно беспокоился о состоянии солдат, никогда не заставляя их делать больше, чем те могли, вспомнил, как командир в одиночку, вооружённый лишь копьём со знаменем, раскидывал язычников, которые бросались на него, точно голодные шакалы, вспомнил, как он грудью заслонил Данха от летящей стрелы и как дальше, обломав её, попавшую ему в левое плечо, продолжил сражаться. Этот человек струсил? Немыслимо. Мидне поглядел на Данха, который стоял рядом с ним, надеясь увидеть в его глазах отголоски тех же мыслей, но Данх был зол. «Предатель! Предатель!» - кричал его взгляд. Мидне почувствовал себя белой вороной. Почему Данх забыл самоотверженность Риллори? А почему сам Риллори тогда о ней забыл? Неужели действительно струсил тогда? Мидне раздирали противоречивые чувства. С одной стороны – поступок Риллори никак иначе, чем трусость, расценить просто невозможно, но с другой – разве мог человек, проявляющий чудеса храбрости, испугаться деревни почти без ополчения? Даже самый последний трус не побоится напасть на такую цель. А Риллори приказал отступать.
- Твоё наказание, - продолжал демон, - будет соответствовать твоему преступлению. Но не ты один совершил это преступление, - генерал поглядел на солдат корпуса.
Мидне показалось, что взгляд демона остановился на нём. Он вздрогнул и отвернулся, зажмурившись.
- Каждый пятый из этого войска умрёт.
- НЕТ! – вскричал Риллори нечеловеческим голосом, - Что угодно со мной, но они не при чём! Умоляю!!
- Заткни свой поганый рот, трус!! – закричал ещё громче демон и ударил Риллори по лицу.
Тот повалился в грязь, но тут же встал.
Мидне почувствовал, что дрожит всем телом. Он прикусил губу до крови, но не разжал зубов. Только бы сейчас не зарыдать! «Держись, держись, Мидне!» - шептал он себе мысленно. Риллори вырывался, но его держали крепко, а рот ему заткнули кляпом.
Ра-два-три-четыре-пять. Мидне закрыл глаза, сжал в руках свой талисман на шее, и судорожно шептал губами молитву. Кого-то схватили. Послышались протестующее мычание бывшего командира и чьи-то хнычущие стоны. Мидне хотел бы заткнуть ещё и уши, но для этого ему нужно было отпустить талисман, что было немыслимо. Прозвучал свист сабли и глухой удар, потом всплеск. Мидне почувствовал запах крови.
Раз-два-три-четыре-пять. «Господь Шелор Всевышний, умоляю, только не я!» - мысленно молил Мидне. Зажмуренные глаза его увлажнились. Снова душераздирающее мычанье командира, чьи-то несвязные гневные крики, свист сабли, удар, всплеск. Мидне приоткрыл глаза. Он мог смотреть только в землю, никуда больше. В луже, где он стоял ногами, распространялась кровь. Ужас окатил его. Сам того не желая, он глянул чуть дальше и увидел наполовину утопленную в грязи голову Бахнарта, того, кто ещё недавно перевязывал его, Мидне, раны. Где-то вдалеке глухо прозвучал громовой раскат. Сейчас снова будет дождь. Это хорошо, потому что юноша больше не мог сдерживать слёзы. От вида отрубленной головы ему сделалось дурно и ноги подкосились, Мидне почувствовал, что теряет сознание. Данх подставил ему плечо, чтоб тот не упал. Мидне поднял глаза и увидел во взгляде Данха болезненный гнев.
И вот, снова: раз-два-три... «Всевышние! – взмолился Мидне, увидев, что человек, который отсчитывал, неотвратимо приближается к нему, - Именем Шелора и Гахатария, во имя Святейшего Острова! Умоляю! УМОЛЯЮ! Пусть это буду не я! Всевышние! Святые братья, творцы земли и неба, молю вас во имя всего святого, пусть это буду не я! Пожалуйста!» - мысли перепутались, поочерёдно с именами святых и Всевышних в сознании Мидне проносилась только одна фраза: «Пусть это буду не я!»
…четыре-пять. Тяжёлая рука палача приземлилась на чьё-то плечо. Мидне был в таком состоянии, что даже не мог осознать его это плечо или нет. Но тут вдруг опора слева исчезла, и Мидне упал на колени. Пятым был Данх. Юноша поднял заслонённые пеленой слёз глаза на товарища. Его фигура расплывалась перед взором. Мидне пытался смахнуть слёзы, но руки его по-прежнему были сцеплены в замок так крепко, что потребовалось некоторых усилий, чтоб разомкнуть их. Ему не хотелось, чтоб его друг и товарищ погибал вот так, но он всё равно шептал мысленно: «Спасибо, Шелор! Спасибо, Гахатарий! Всевышние, я не забуду вашей милости!»
- Предатель! – услышал он вдруг разъярённый голос, - Ты струсил и теперь мы все за это платим! Будь ты проклят, Риллори Манха! – кричал Данх.
Гром ударил ещё раз, и по лужам зазвенели и забулькали тяжёлые капли, сначала редкие, а потом всё сильней. Командир мучительно пытался промычать что-то внятное, но у него получился лишь сдавленный стон.
Мидне видел, как Данх добровольно подставил шею под саблю, как сабля рассекла воздух и, ярко блеснув, одним ударом отрезала ему голову. Голова Данха плюхнулась в лужу, обезглавленное кровоточащее тело упало в другую сторону. Мидне зажал рот руками, подавляя рвотные позывы, его непременно бы вырвало, если бы он хоть что-нибудь перед этим ел. Сейчас ему казалось, что он выплюнет наружу свой собственный желудок. Но этого не случилось. Солдат, стоящий справа, побоявшись, что на скрючившегося в грязи юнца обратят внимание, рывком поставил его на ноги. Мидне мысленно поблагодарил его.
Дождь забарабанил и зазвенел по латным доспехам, шлемам, захлюпал по лужам, с каждой каплей всё звонче. Гремел гром. Дожди случались редко и считались слезами Гахатария в тех дальних краях, откуда они прибыли. Мидне казалось, что те родные края ему приснились. Здесь, в тысячах километрах от них, они казались миражом, какие часто бывали в пустынях. В этих мокрых, туманных местах, где зима долгая и холодная, холмы пропитаны влагой, а грязь никогда не становится доброй пылью, те далёкие-предалёкие родные места превратились в осколки воспоминаний. Мидне в глубине души понимал, что никогда больше не увидит их.
Он не хотел, но не мог не глядеть на то, как дождевые струи ласково лизали искажённое смертью лицо Данха, лицо Бахнарта и третьего несчастного.
Роковой отсчёт, между тем, шёл дальше. Раз-два-три-четыре-пять. И ещё чья-то голова полетела в грязь. Раз-два-три-четыре-пять. У Мидне звенело в ушах от запаха крови. Он умолял себя об одном: не потерять сознание.
«В каждом есть добро» - говорил Данх когда-то. Тогда, когда воспоминания о родной земле ещё не зазвенели разбитыми осколками в сердцах воинов и когда ещё не был сломлен тот, другой Данх, который верил в свои слова. Но «Предатель!» кричал не этот Данх. Его товарищ, который верил в добро, умер давным-давно, остался лишь остервенелый фанатик, которому только что отсекли голову. Теперь оба Данха мертвы, а Мидне остался жить. «А жив ли я?» - вдруг спросил он у себя и почему-то не захотел сам себе отвечать.
Он не понял, сколько времени стоят так, с зажмуренными глазами, беззвучно умываясь слезами, которые, на его счастье, смывал дождь. Но вот, наконец, часы, а может, лишь минуты спустя кровопролитие кончилось.
- Риллори Манха, – в такт громовым раскатам прозвучал голос генерала, который доселе равнодушно смотрел на то, как казнят невинных солдат, - тебе это больше не понадобится, сказал он, вынимая из-под одежды Риллори его талисман с символом Всевышних.
Риллори, наконец, выплюнул кляп и с болью в голосе сказал демону:
- Почему?! Вы лишите меня жизни, но зачем лишать меня… - он сплюнул кровь, - …моей веры?!
- Ты сам отрёкся от неё, когда струсил, - холодно ответил генерал.
- Нет! – вскричал командир корпуса, - Я не струсил! Это было… это было…
- Это была трусость, - закончил демон.
- Нет, это было милосердие.
- Милосердие? А разве не учили тебя простой истине, что смерть – высшее милосердие?!
- Учили, но я… - он отдышался, - …не согласен. Не всегда…
Мидне ещё раз убедился в том, что Риллори был очень храбрым человеком. Сказать такое в лицо генералу! И не просто генералу, а второму лицу после духовного лидера всего похода! Почему? Из отваги или просто потому что ему нечего терять? Ещё сильнее разгорелись противоречия в сердце Мидне.
Демон ударил его по лицу ещё раз. Риллори снова упал в грязь. И снова поднялся.
- И ты просишь не лишать тебя веры?! – вскричал он, - Да ты УЖЕ её лишился!
Угли в глазах генерала наконец-то разгорелись, две чёрных бездны под утёсами бровей горели фанатическим огнём.
- Я покажу тебе настоящее милосердие! – с ненавистью просвистел он и, опять схватившись за талисман командира корпуса, с силой дёрнул его. Но верёвка оказалась крепкой – она не лопнула. Риллори повалился в грязь и, не успей вовремя выставить связанные руки, упал бы лицом. В гневе генерал дёрнул ещё раз, но и в этот раз она не порвалась, только ещё сильнее вдавилась в кожу на шее Риллори, от резкого рывка командир всё-таки упал в лужу лицом. Демон, вконец рассвирепев, вынул кинжал и перерезал проклятый шнурок. Риллори приподнялся и поглядел на свой металлический ромбик-талисман в руках генерала глазами матери, у которой отняли дитя.
Демон остался холоден к его немой мольбе.
- Милосердие! – сказал он с издёвкой, - Неужели ты думаешь, что лучше Всевышних знаешь, что это такое?! Неужели ты возомнил, что человек выше БОГА?! – он сделал на последнем слове такой сильный упор, что, например, Мидне, будь он на месте Риллори, не смог бы вымолвить и звука в ответ.
Но Риллори смог. Он поднялся сначала на колени, а потом встал на полусогнутые ноги и, поглядев в глаза генералу, ответил безо всякой тени страха спокойным голосом:
- Нет. Не человек выше Бога, а… - но он не договорил, очередной удар тяжёлой руки генерала по лицу свалил его с ног, и он больше не поднимался.
- Вздёрнуть его, - разворачиваясь, сказал демон.
Это было наказание для неверных. Мидне и представить себе не мог, какую душевную боль испытывал его бывший командир. Никого, кроме язычников, не казнили таким образом.
Для начала Риллори развязали руки и раздели донага, чтоб одежда даже самым малым образом не облегчала его страдания, потом, подыскав подходящее дерево, связали руки снова и за руки привязали на такой сук этого дерева, чтоб ноги у него не доставали до земли и чтоб они не могли опереться за какую-нибудь другую ветку. Для этого даже обломали несколько веток. И, в довершение всего, когда обнажённый Риллори был подвешен, как кусок мяса, ему нужно было сделать несколько надрезов. Это генерал захотел сделать лично. Он вспорол ему, не смертельно, но глубоко, кожу на ногах, груди, спине, животе и руках. Чтоб дать крови медленно стекать вниз, обагряя мокрую землю и примешиваясь к мутной воде луж. Но в этих краях это была не настолько страшная смерть, как, например, на родине, где от палящего солнца раны начинали гноиться и на них садились слепни. Слёзы Гахатария нежно и ласково омывали его измученное тело. Дождь всё лил. Риллори напоминал Мидне пучок пустынной травы, за которой его когда-то посылала мать. Среди песков это была, на многие километры, единственная жизнь, и Мидне отчаянно не хотелось срывать её.
«Не человек выше Бога, а…» - что? Что же он хотел сказать? Что может быть выше Бога? Эти грешные мысли не покидали голову Мидне ещё долго.
У корпуса появился новый командир, пока что – это демон, а потом назначат кого-нибудь ещё. Они уходили. В чащу, где засели проклятые языческие партизаны. Уходя Мидне обернулся и поглядел в последний раз на бывшего командира, чей силуэт был уже вдалеке, его натянутое тело напоминало подвешенного зайца, которые водились в этих краях. «Что же ты хотел сказать?» - спросил юноша мысленно. Но ответа не последовало, и он поспешил вслед за остальными, больше не оборачиваясь.

Риллори висел, подвешенный за руки, радуясь последнему подарку жизни – дождю. Он чувствовал, как его кровь, смешиваясь с дождевыми струями, стекала вниз по обнажённому телу, наполняла лужу под его ногами и попадала в юркий поток небесных слёз. Гремел гром. «Не меня ли ты оплакиваешь, Всевышний Гахатарий?! – спросил он, глядя в небо, - Прости раба своего за все грехи». Риллори отчаянно хотел попросить прощёнья у Всевышних за то, что дал слабину и приказал корпусу отступать, это ведь и было его главным грехом, за который его казнили, как язычника. Но в последние часы жизни он не мог допускать в мыслях фальши и потому не стал заставлять себя раскаиваться в том, что не является преступлением. Он поступил так по зову сердца.
- Великий Шелор и Святой Брат Гахатарий, - шептал он губами, - Простите меня за то, что я не солдат святого Вашего воинства и не хранитель слова Вашего. Я только человек.
Ливень громко звенел, не давая Риллори расслышать самого себя. Время шло, постепенно сливаясь с музыкой дождя. Смерть медленно и тягуче овладевала им.
Неизвестно сколько часов спустя дождь прекратился. Бывший командир корпуса сквозь смертную пелену наблюдал вечернюю зарю чужого края. Солнце красной прозрачной кровью обливало его глаза, лицо и тело, которое и без того уже напоминало окровавленную тушу зверя. Почти вся кровь уже стекла вниз, образовав под его ногами небольшое багровое болотце, в котором кровь была перемешана с дождевой водой и грязью. Закат разукрасил выплакавшееся небо тысячами оттенков, это было так красиво, что даже на пороге смерти Риллори не мог не восхищаться. Силы покидали его. Он мысленно благодарил Всевышних за то, что они позволили ему умереть в таком красивом месте, пусть даже и не так, как полагалось по канонам. Теперь ему было всё равно.
- Прости меня, милая Нарет, я не вернусь… - прошептал он, собрав оставшиеся силы, это было последним, что он сказал в своей жизни.
Потом ещё несколько минут он понаблюдал закат, а когда тонкая алая полосочка солнца окончательно скрылась за горизонтом, уронил голову на грудь и больше не дышал.
Так умер Риллори Манха.

@темы: Фрагменты

---

Три простых проблемы

Эта статья основана в основном на субъективных выводах, я не знаю, что по этому поводу думают другие и не претендую на абсолютную правильность. Не думаю, что все с моим взглядом на проблемы согласится, но, мне кажется, что рассказать надо.
Мои последние похождения по Прозе ру заставили меня задуматься о вопросах, доселе меня не волновавших. Многие произведения начинающих авторов мне очень понравились, но иногда, в частности в фэнтези и фантастике, встречаются проблемы, которые мне трудно игнорировать. Ничего из того, что мне довелось читать, не попадет в категорию «в топку», но есть некоторые вещи, которые повторяются во многих произведениях. Я накидала небольшой списочек того, что вызывает у меня опасения. Тут всего три пункта, но их я расписала довольно подробно.
Начнём с самого-самого, что больше всего меня измучило.

Пункт №1. Жмурки.
Человек, оказавшись в выдуманном мире, особенно в фантастическом, чувствует себя немного неуютно оттого, что он в этом мире не ориентируется. Это другая планета, с другими законами, другой моралью и принципами жизни. Чужой мир интригует, захватывает, вызывает живой интерес, но читателю трудно удовлетворить своё любопытство, потому что он один, а мир большой. Так и должно быть. Чтобы заставить человека читать, надо заинтриговать, зацепить, завлечь. Этот приём очень действенный, согласна. Но многие авторы доводят этот приём до самого абсурдного вида. Зачем с первых же строчек закидывать несчастного гостя своего мира терминами, непонятными словами, описаниями событий, объяснения которых не даётся? Лично мне очень часто начинало казаться, что мне завязали глаза, покрутили несколько раз вокруг своей оси и подтолкнули навстречу приключениям. Не спорю, жмурки – игра интересная, но от неё тоже можно устать. Трудно пробираться по страницам другого мира «наощупь», с завязанными глазами. Автор реалистического романа может позволить себе «завязать глаза» читателю, потому что он не закидывает его в иной непонятный мир, а оставляет в знакомой земной реальности, где можно ориентироваться даже без зрения, однако в фантастике этого делать нельзя, ведь там много нюансов, которые понять трудно, тем более – вслепую. Что будет, если например, резко закинуть человека после обычной среды в среду с разряженным воздухом? Конечно, он потеряет сознание. А, если бы он постепенно привыкал к такой атмосфере, то этого бы не случилось. В литераторстве точно также. Не все же настолько терпеливы, как я, чтоб дождаться энной главы, в которой всё потихоньку начинает проясняться. Хотя, в общем-то, это довольно субъективное наблюдение, потому что кому-то может понравится такое подвешенное состояние. И тут ни капли иронии, все люди разные, так что я могу судить только по себе.

Ну, насчёт рецепта против этого, он очень прост – потрудитесь объяснить всё с самого начала. Пусть это немного утомит читателя, вы отвлечётесь от основного повествования, но зато потом он скажет вам спасибо. Не нужно целые главы этому посвящать, но в первых главах обязательно надо как-нибудь между делом или ещё как рассказывать читателю про ваш мир. Суметь вести экскурсию, не отвлекаясь от основного сюжета. И всё будет нормально.
Но, если у вас подготовительной информации слишком много, то советую вам написать вступительное слово. Просто взять и рассказать про географию, историю, особенности уклада жизни в вашем мире, чтоб потом к этому не возвращаться. Расскажите о предварительных событиях, но только с подробными пояснениями, чтоб вашему гостю не пришлось гадать, как оно связано с главным сюжетом. Разжуйте это и положите в рот читателю. Посвятите пролог элементарной подготовке. Что я, например, и собираюсь сделать. Если читателю это неинтересно, пускай пропустит вступление, но тогда уж будут его проблемы в том, что ему что-то неясно, ваша авторская совесть в любом случае будет чиста.

Далее небольшой подпункт к первому пункту.
Ещё многие авторы забывают главное – читатель тупой. Да-да, ещё как! Вот я, например, очень тупая, и мне нужно тыщу раз объяснить, прежде чем до меня дойдёт. Читатель тупой, он не сообразит, какая связь между, к примеру, «супер-мега-чародеем» и «Обществом Некромантов». Да, я понимаю, что иногда не нужно знать особой информации, чтоб догадаться о связи между той и другой линией повествования или тем и иным событием и вообще понять, что подразумевается. Но автор почему-то иногда только на это и рассчитывает, даёт намёк, который при желании можно понять, но ведь не все же его поймут. Не все такие умные и сообразительные, как сам автор. Иногда – да, тонкие намёки очень хороши, но только не в том, что касается основного сюжета, тут всё должно быть предельно прозрачным.

Пункт №2. Учим новый язык.
Частенько я сталкивалась с тем, что не могла вспомнить, о ком нынче идёт речь. Во-первых, я постоянно путалась в географических названиях, а во-вторых… в ИМЕНАХ! Понятно, что Васями/Петями/Вовочками/Наташами/Леночками и другой банальщиной не очень-то хочется называть героев фантастического романа. Но… боженька милосердный… Некоторые вымышленные имена вообще нечитабельные. Автор, миленький, ты хоть знаешь, что это слово обозначает? Если да – просвети читателя, ради всего святого, чтоб он, хотя бы на ассоциации, выучил новое слово. Ну, вот, к примеру, назвали вы кого-то «Карминтодуррисс» (первое, что в голову пришло; мне не хочется приводить реальные примеры, чтоб ни на кого не указывать, пусть даже на этом сайте его или её нет), то сначала научитесь это быстро выговаривать сами, а потом подумайте, сколько времени это может занять у читателя. Некоторые даже короткие выдуманные имена не всегда с первого раза можно прочитать, а уж тем более – запомнить. Давать русский перевод слова нужно не затем, чтоб умничать перед читателем, а чтобы он нарисовал мысленную картинку и осознал, что в вашем мире эта картинка равна персонажу, а имя его – Кар-мин-то-дур-рисс. Это также как учить иностранный язык. Легче запомнить слово, если знаешь, как оно переводится.
Помимо этого меня иногда просто бесит злоупотребление вымышленными названиями. Вот, например, действие происходит в стране под названием «Дагиинандия» (или что-нибудь типа того, придумайте сами), то просто непроизвольно захочется спросить, что же обозначает это слово. Названия реальных стран на русский язык переводятся. Так почему бы не привести перевод этого названия? Оно ведь что-то обозначает! Понятно, бывает так, что автор вообще с потолка взял это слово, но тогда пусть придумает к нему значение. Ладно, с названиями стран или миров ещё можно ориентироваться, но с названиями более мелких географических элементов это будет уже трудновато. Если даже само слово такое, что прочитать его можно, то запомнить всё – почти невозможно. Встретив и прочитав слово один раз, можно его не узнать во второй, это вызовет путаницу.

Лучше свести вымышленные названия и имена к минимуму и сделать их такими, чтоб легко было произносить. Большую часть названий, на мой взгляд, лучше сделать русскими. К примеру, не утёс «Гафьёл-логр», а что-нибудь типа «Орлиный утёс», ведь простому гостю вашей страны гораздо легче запомнить орла, чем «гафьёла».
А что же делать, если имя героя - слово выдуманное, длинное, трудно произносится и трудно запоминается, но менять его вам ни в какую не хочется? Ну, тут у меня есть один совет: используйте примитивнейшую тавтологию, как литературный приём. Это, конечно, будет напрягать читателя, но оно того стоит. Постарайтесь, по возможности, местоимения «она», «он» заменять на имя персонажа. Повторяйте читателю это имя столько раз, сколько будет возможно. Просклоняйте это имя во всех вариациях так, чтоб ваш гость всё увидел и понял, повторяйте сокращённый вариант имени также часто, но только после того, как вы вдолбите в память читателя его полный вариант. Обязательно один или два раза скажите, какой у этого имени перевод, если не знаете – придумайте. Это, конечно, смотреться будет просто ужасно, любая тавтология режет слух чуткого читателя, а такая – тем более, но таким образом вы тем больше заставите его запомнить это проклятое слово. Хотя, если поднапрячь мозги и литературный талант (которого обычно гораздо больше, чем вам кажется), можно сделать повторение таким, чтоб оно не бросалось в глаза, но при этом откладывалось в памяти. Понятно, что с именами основных героев проблем не возникнет, но, когда дело ходит до тех, кто участвует редко, может начаться неразбериха. Так что в первых нескольких эпизодах с их участием используйте эту ужасную тавтологию, она впоследствии сослужит добрую службу читателю.

Подпункт ко второму пункту.
Если вы придумали новый предмет и дали ему придуманное название, то лучше дать описание того, как этот предмет выглядит. Вот, к примеру, вы придумали новое оружие – «мочилово», так будьте добры объяснить, как же это «мочилово» выглядит. А то один представит дубинку, другой меч, третий палицу, а по сути «мочилово», может быть, выглядит, как мышеловка.
Хотя, это в общем-то не такая уж острая проблема.

Пункт №3. Фантастика внутри фантастики.
Дело в том, что некоторые явления и предметы, которые фантастика для читателя, для героев романа являются чем-то обыденным. Файрболы, супер-молнии, мечи, которые сами соображают куда бить и как бить, магические амулеты, чудо-мега-пушки, магнитные щиты, отражающие выстрелы бластера, межпространственные телепорты, путешествия между планетами, выход ненадолго души из тела и т. д. и т. п. Это всё прелестно, но читатель должен к этому попривыкнуть и не потеряться где-то по пути в галактику Андромеды. Тогда, конечно, придётся действие слегка растянуть, что может вызвать нудноту, но если у вас много того, к чему читателя нужно «приучить», то надо этим вещам уделить много внимания. Есть некоторые нюансы, настолько тонкие, что они придают повествованию очень красивую изысканность, но, чтобы читатель эту красоту оценил, надо, чтоб он понимал ваш мир почти так же, как и вы его понимаете. Автор, конечно, всегда осведомлён намного больше, чем читатель, но информация у него не для того, чтоб её хранить «в столе», нужно понемногу её преподносить вашему гостю, не заваливая сразу, но постепенно рассказывая. Как я уже говорила ранее – вести экскурсию не отходя от сюжета.
И всё было бы ничего, если бы авторы только этого не делали. Но из-за того, что информация обо всех тонкостях скомкана, возникает ещё большая проблема - полный беспорядок в голове читателя относительно того, что для героев нормально, а что нет. Бывает так, что автор нарастил несколько «слоёв» фантастики. Первый слой – это та фантастика, которая нормальная для героев, а второй и далее – это та фантастка, которая необычна даже для самих персонажей. Ну, к примеру, отращивать оторванные конечности – нормально, а воскрешать из мёртвых – нет. И если вы не уделили внимания этой разнице, то читатель может и не оценить необычность того или иного события. Он же тупой, не забывайте! Ему может и в голову не придти, что только что на страницах романа произошло чудо. Он просто примет к сведению: «Ага, этот герой воскрес из мёртвых. Жуть! Ну, понятно, фантастику же читаю…» И что теперь делать? Да-да, случилось ваше маленькое фиаско. Если читатель не прочувствует вместе с вами глубину события, то можете считать, что это ваше фиаско. Но это ещё полбеды. Может получиться так, что читатель вообще не сообразит, что произошло. Заумные термины, длинные нечитабельные имена, сложные конструкции предложений и быстроразвивающийся сюжет просто-напросто запутают его. Событие, описанное в каком-то эпизоде, он в полной мере осознает только две или три главы спустя. Или вовсе не осознает. Вот в чём корень зла! Фантастика внутри фантастики очень коварна тем, что доведёт вашего гостя до полной потери ориентации. Ведь для читателя фантастика всё – и то, что нормально для героев, и то, что для них самих уже невероятно. И разницу эту он может просто не увидеть, если автор не сделал на этом акцент.

Рецепт один: усилить эту границу. Контраст показать можно многими способами. К примеру, свести к минимуму всю фантастику «первого слоя». Начать с привычного для вашего гостя мира, а потом накалять страсти и примешивать мистику. Или сделать выдуманный мир по аналогии с миром реальным, безо всяких чудес и чего-то сверхъестественного, максимально всё упростить в нём, а только после добавлять фантастические элементы. Если вам это не нравится, тогда надо уделить всему необычному в «первом слое» пристальное внимание и изо всех сил выделить рубеж, где «обыденные необычности» заканчиваются. Пусть читатель попривыкнет и устроится в вашем мире, сможет в нём ориентироваться и будет знать основную часть его особенностей, а вот после этого ему можно преподнести чего-нибудь жареного.

И, автор, не забудь спросить себя, заводя своего туриста в дебри, а нужны ли, в сущности, в твоём мире все эти волшебности? Суть-то не в этом. Я уже когда-то говорила в «Пасхальных яйцах», что самое главное в произведении – идея. Когда у тебя появилась идея, ты решаешь в каком жанре её обработать. Если ты решил, что это будет фэнтези или фантастика, то знай, что сквозь все слои и подводные течения этого жанра твой гость (учитывая, что он нормальный человек) должен услышать зов твоей главной идеи, если он не услышал – ты не состоялся, как автор.

Богатая фантазия ещё ничего не значит. Однако я думаю, что начинающие писатели смогут самостоятельно избавиться от этих проблем и раскрыть свой литературный дар на полную катушку. Чего я им и желаю.))

@темы: Статьи

---

Синий Силуэт

Вечерняя заря тускнеет,
И догорает алый свет,
И я бегу, бегу скорее
Увидеть Синий Силуэт.

Увидеть волны из сапфира,
Которым сотни тысяч лет.
Пускай поёт хмельная лира
Тебе, мой Синий Силуэт!

Что я могу сказать об этом?
Там ломаный лишь горизонт,
И Синим-синим Силуэтом
Поддерживается небосвод.

И тучи будто бы пушинки,
Их словно вовсе здесь и нет,
На этой сумрачной картинке,
Где Синий-синий Силуэт.

Уже почти исчезли с вида,
А в небе - отблески планет,
Но радостью душа налита
Твоя, мой Синий Силуэт.

Весной и в жарком зное лета,
Зимой и осенью - всегда
Синее нету силуэта,
Синей, чем небо и вода.

И рот от холода немеет,
Я не могу послать привет,
Но перед взором всё синеет
Мой Синий-синий Силуэт.

Но это всё - лишь блажь и глупость,
Во мне иссякнет тот поэт.
Лишь не иссякнет твоя юность,
Мой Синий-Синий Силуэт.

Вам, бессмертные.

@темы: Стихи, Творчество

---

Теория Катастроф

На свете нет того злодея, что не просил прощенья.
И нет того великого добра, что не давало бы его.
Но нет того злодея, что не желал бы отмщенья
За то, что жизнь милосердно сохранили для него.

Себя всегда по самой высшей мерке
Во сне и наяву они желают наказать.
Их жизнь в одночасье бесконечно меркнет,
Если добро им в этой милости решило отказать.

Из всех людей, что совершают благо,
Лишь единиц на то благословили боги.
Из всех, кого на дело двигает романтика или отвага,
Немногие сумели совершить единственный и настоящий подвиг.

Немногие сумеют сделать благо бескорыстно,
Немногие сумеют правильно понять, что благо есть вообще.
Лишь единицы смогут совладать с огромным риском,
Который вечно за пределами обыденных вещей.

Из всех восставших их золы и тех, кто рухнул с пьедестала,
Нет никого, кто не желал себе чего-нибудь получше.
О, как же я, рассказчица безумная, устала
от этих мыслей. И умерла бы, будь хоть каплю малодушней.

Чего? Чего здесь не хватает, в этом месте душном?
Куда? Куда бежать от этой смрадной духоты?
Я, как и все, желала бы себе чего-нибудь получше,
Но головная боль стальным кольцом стянула голову до тошноты.

Уже забыты те преданья, где жива была Гиперборея.
Навеки в тихий океан, в забвение и лёд, упала Му.
Что говорить о том, что было ещё раньше и древнее!
Оно навечно погрузилась в непроглядно-сонную, замученную тьму.

На свете нет того злодея, что не просил прощенья,
Но, получив его, они его же отвергают, проклиная,
На свете нет того злодея, что не впадал в забвенье,
О том, зачем вообще его нога ступила в земли солнечного края.

И падают столпы, что были камня крепче, неба бесконечней,
И солнце с запада встаёт в безмолвии пустующих миров.
Туманом обратилось всё, что прежде было вечно вещным,
И формы обрели неясные виденья полоумных снов.

Но снова возродиться в мире человечество,
Ведь неразрывна цепь его реинкарнаций,
И там, где было чьё-то сильное, могучее отечество,
Безумцы пляшут на костях цивилизаций.

@темы: Стихи

---

Отсутствие того или иного недостатка следует причислять к достоинствам.
Отсутствие того или иного достоинства не следует причислять к недостаткам.

@темы: Мои афоризмы

---

А что такое эфир?

Обмелевший оазис, некогда бывший большим озером, а ныне ставший грязной лужей, поблёскивал под солнечными лучами. Над водой печально склонилась ланни (схизоневра – древний гигантский хвощ). В её тени сидела не менее печальная Силнаам и что-то рисовала веточкой на песке. Ианэ стоял рядом и молча наблюдал за ней. Вдруг откуда-то послышались приглушённые удары. Сил скорее удивлённо, чем испуганно, вскинула голову и поглядела сначала на Ианэ, а потом в ту сторону, откуда доносился звук. Она встала на ноги, бросив веточку, которую только что теребила, неотрывно глядя на большой песчаный бархан с другой стороны оазиса, за которым, похоже, находился источник шума.
Вдруг из-за него показался – сначала часть, а потом полностью – тёмный силуэт прямоходящего ящера, метров семи-восьми в высоту, с огромным хвостом, мощными ногами, головой в форме кирпича и такими крошечными для его размеров передними конечностями, что их было даже трудно разглядеть. Тираннозавр. Он направлялся куда-то вглубь пустыни.
- Что он тут забыл? – встревожено спросила девушка дождавшись, когда тот окончательно пропал из виду.
Ианэ провожал динозавра эфирным зрением до тех пор, пока он не скрылся за очередным барханом. Потом юноша несколько раз моргнул и эфирное зрение пропало. Ещё какое-то время гулкие шаги были слышны, но потом стихли.
- Он… - начал Ианэ, собирая в мыслях всё, что успел увидеть, - был очень стар. И, кажется, уставший, очень уставший. Он идёт в пустыню умирать.
- Умирать? – удивилась Силнаам.
- Да. Разве мимо вашего оазиса не проходят динозавры?
- Проходят и довольно часто. Напиться или обожрать последние ланни, но эти… - она поглядела туда, где недавно скрылся силуэт тираннозавра, - никогда прежде.
- Ты просто не видела. Многие динозавры уходят в пустыню и приходят из неё. И это не только караваны.
Сил немного помолчала, а потом спросила:
- А как ты понял, что он старый и усталый? Он же был так далеко. Это какие-то приёмчики творцов?
- Ну и слово ты подобрала! – с лёгкой обидой сказал Ианэ, - Это эфирное зрение. Любой может научиться, если захочет.
- Неправда, - ответила подруга, очень серьёзно на него поглядев, - Я хочу научиться, но не могу.
Ианэ тяжело вздохнул.
- Я же сказал, что не могу учить, этому надо поучиться у настоящих творцов, - ответил юноша,- …или разрушителей, - добавил он чуть погодя.
- Хм… А что такое эфир?
Он поглядел на неё с нескрываемым удивлением:
- Ты что, не знаешь?
- Ну, что-то вроде слышала, но толком нет.
- Эх, ну… как бы тебе объяснить… Этим словом много вещей называют. Но, главное, конечно, его значение – общее планетарное поле созидательной энергии. Так мне, во всяком случае, в Эйкосе говорили. Только не спрашивай меня, что такое созидательная энергия!
- Я не настолько невежественна! – Сил почти обиделась, - Это всё сущее, энергия жизни, то, что даёт и поддерживает всякую жизнь. Прана. Так ведь?
- Да. Прана, жизненная сила – называй, как хочешь. В Эйкосе было принято называть её созидательной энергией.
- И что же? Эфир – это место, откуда она берётся?
- И да, и нет. Эфир – это не место. Это своеобразное измерение. Тонкий план, объединяющий все остальные. Всего планов много, тела человека располагаются на первых семи, по мере повышения… эм, как бы назвать… «тонкости».
- Тонкости?
- Да, что-то вроде того. Ну, первый план – это материя, наше материальное тело самое плотное и первое из семи, оно и располагается на первом слое, остальные шесть – тонкие тела, они как бы «надеты» друг на друга.
- Они, как оболочки?
- Нет, они не полые, если ты об этом. Одно тело находится над другим, но не обволакивает его, а существует в том же месте, но на более тонком уровне.
- Хм, не очень себе представляю, но, давай, рассказывай дальше! - она уселась на корточки и устремила на него неподдельно любознательный взгляд тёмных блестящих глаз.
- Эфир – это вся энергия, которая есть у планеты и которая не зафиксирована в материальной форме, - продолжал Ианэ, - Проще говоря, это всё, кроме самой материи. Хотя материя тоже неразрывно связана с эфиром, однако она не слита с ним, грань между материей и эфиром самая чёткая. В эфире есть и разрушительная энергия, а у разрушительной, в отличие от созидательной, которая везде одинаковая, бывает множество подвидов. Так что всего не перечислишь. Эфир повсюду, из него в человека поступает жизненная энергия. Если человек окажется в открытом космосе – Космос его сохрани! – он сделал эффектную паузу, чтоб Сил оценила каламбур, но она не обратила на это внимание, так что он продолжил, - то, даже, если каким-нибудь образом для него создадут условия физического пребывания, он не сможет там выжить, потому что там не будет эфира, и рано или поздно, созидательная энергия в нём кончится, а новую черпать будет неоткуда.
- Что совсем-совсем? – Сил удивлённо подняла брови.
- Ну, откровенно говоря, не знаю точно. Учёные спорят о том, насколько дальше физических границ планеты распространяется её эфир, доподлинно это не известно. Ну, ещё говорят, что есть якобы какой-то межпланетный эфир, но служит он, главным образом, для передачи информации. Хотя, такие большие масштабы никто не изучал.
- А, если человек окажется на какой-нибудь другой планете? Там-то есть эфир.
- Конечно, у любой планеты или звезды есть эфир. Но человек – существо земное, и он может взаимодействовать только с земным эфиром.
Сил молчала глядя в землю и старательно переваривала полученную информацию. Ианэ воспользовался возможностью отдохнуть от разговора. Но это длилось недолго, вскоре любопытная ко всему Силнаам стала спрашивать снова:
- А как же энергия поступает в человека?
- Эх, ну она… - Ианэ стал мучительно вспоминать лекции Наставника Оададжа, - Это можно сравнить с тем, как кровь обогащается кислородом… Ты ведь знаешь, как кро…? – он недоговорил, потому что по глазам его подруги можно было ясно прочесть, что она не знает, - Ну, конечно, откуда тебе знать… - рассеяно проговорил парень, - Ну, в общем в лёгких есть такие специальные трубки для воздуха, - он водил пальцем по своей груди, чтоб показать наглядно, - они разветвляются на много-много крупных, а потом всё более мелких трубочек. На уровне самых крохотных происходит обмен. Тебе ясно?
- Да. А как оно связано с тем, как человек получает энергию?
Ианэ грустно вздохнул.
- Я уже говорил, что тела человека расположены на разных планах по мере убывания их плотности. Человек получает энергию на уровне самого тонкого тела – седьмого, оттуда она распространяется по всем остальным. Поняла?
- Ага. А при чём тут трубочки в лёгких?
Ианэ устало потёр висок.
- Забудь.

Тень от ланни переместилась к воде. Силнаам переползла к другому дереву, усевшись под ним, она стала не глядя подбирать мелкие камешки в песке и швырять их в водоём, наблюдая за тем, как по ровной глади расползаются круги. Ианэ, обрадовавшись, что отдохнёт от расспросов, улёгся на песок и, сняв сандалии, положил ноги на мокрый берег озерца. Какое-то время он просто загорал под испепеляющим солнцем пустыни, позволяя воде вяло лизать его пятки. Но вскоре он почувствовал, что ему на лицо сыплются песчинки.
- А? Что? – произнёс он, пробудившись от дремотных сновидений.
- Ты уснул очень крепко, - донёсся до него голос Силнаам.
Ианэ сел и тут же стал тереть сильно слезящиеся от попавшего песка глаза.
- Сил, необязательно было так делать…
- Я хочу кое-что узнать, - невозмутимо сказала ему девушка.
- Что ещё? – спросил он, энергично моргая левым глазом.
- Я так и не пойму, как ты столько всего узнал о том динозавре.
- Ох… - вздохнул он, выцарапывая последнюю песчинку, - Это не так-то просто. Ты, думаю, и сама понимаешь, что глядеть на мир эфирным зрением – значит видеть эфир. Не всё, конечно, но самое основное. Через эфир можно увидеть то, что человек - ну или какое-то ещё существо – чувствует. Тоже далеко не всё, однако кое-что. Обычно это видно в фоне эфира вокруг него: там эмоции отражаются, как цвета. Но цвета у всех свои. Зелёный у кого-то обозначает печаль, а у кого-то – радость. Но не всегда только цвета видишь, бывает так, что фон похож на небо – непонятные узоры, какие-то размытые или, наоборот, чёткие знаки, переливы цветов, их быстрая перемена, несколько переплетённых между собой цветов, в переплетении которых тоже какой-то узор, и это ещё не всё, это лишь то, что лежит на поверхности. К эфиру можно подключить не только зрение, но и другие органы чувств, тогда можно будет услышать что-нибудь, почувствовать кожей и на языке. Один из учителей Эйкоса говорил, что эфир поёт. Ну, это неважно. Короче говоря, читать знаки эфира очень трудно, но немножко можно. Вот, я и прочитал эфир вокруг того хищника.
- Ты увидел его тонкие тела? Все шесть?
- Да. Только у динозавров помимо физического только четыре тонких тела.
- Правда? Почему?
- Не знаю, так они устроены. У некоторых других существ – три тонких тела, у растений их всего два.
- Очень странно… А те цвета в эфире – это аура?
- Нет. Аура бывает только у разрушителей и тех, кто плохо связан с эфиром. Когда энергия поступает очень плохо, человек сам себе создаёт… Ну, что-то вроде микроклимата. Это позволяет терпеть недостатки жизненной силы, но при этом и создаёт дополнительное препятствие. Избавиться от «наросшей» ауры очень трудно.
- То есть, у нормальных людей ауры нету?
- Нету, можно лишь увидеть то, как он влияет на эфир – цвета и узоры.
- А может быть так, что нет никаких цветов и узоров?
- Да, конечно. Это просто означает, что человек сейчас спокоен. В глубоком покое мы особенно сильно связаны с эфиром.
Силнаам снова помолчала, а потом вдруг спросила:
- Ианэ, а я бы могла стать творцом?
Он поглядел на неё странным взглядом. Действительно, а какой был бы из Сил творец? Наверное, что-то вроде Анны или Оададжа… Силнаам от природы была очень темпераментным человеком, и иногда слишком уж агрессивной. Творец из неё, такой, какая она есть сейчас, пожалуй, не получится. Ей придётся менять себя. «А я? – подумал вдруг Ианэ – Из меня-то какой творец? Я ведь специально ушёл из Эйкоса, чтобы это понять. А стану ли я настоящим творцом? Время покажет» .
- Сил, - начал Ианэ, слегка смутившись, - А почему ты и твоя семья до сих пор позволяете мне жить с вами?
- Не надо ходить за водой, - ответила Силнаам со свойственной ей непосредственностью.

@темы: Фрагменты

---

Что такое мудрость?

Мудрость - это отсутсвие предрассудков.

@темы: Мои афоризмы

---

Искусство - наука тонкая.

Чем больше меня заставляют что-то делать, тем больше мне не хочется это делать. Но, если меня не будут заставлять, то я не стану делать этого совсем. М-да... моя мама - не психолог, её драконьи методы имеют самый нежелательный эффект. Вот, если бы она поняла, что на мою совесть давить гораздо эффективнее, чем на мой страх, то она бы делала грустные, полные сострадания к моей лени, глаза, в которых при этом была ещё и потаённая печаль из-за того, что меня всё не посещает муза, а заставлять меня силой было бы слишком жестоко... О да... Болезненное и при этом говорящее молчание - вот, что заставит меня работать. Это же моя мамочка, нельзя, чтоб она грустила! Но на деле моя мамаша не очень склонна к таким сентиментальным вещам. Она довольно прямолинейный человек и, даже, если захочет, не сумеет сыграть, то, что ей не свойственно. Она продолжает держаться прежнего курса: "Если не сделаешь к такому-то сроку, пеняй на себя". И безо всяких подтекстов. Плановая экономика прям-таки. Впрочем, давление на мой страх тоже имеет свой эффект. Например, если я обещала полностью закрасить весь белый фон картины к их с папой возвращению с работы, когда я слышу, как на первом этаже отпирается дверь, (картина закрашена на 15%), за те десять-пятнадцать минут, пока они снимут верхнюю одежду, поставят чайник и переоденутся в домашнее, я умудряюсь быстро намалевать ещё процентов семьдесят. Родители, как люди, не очень разбирающиеся в тонкостях живописи, видя внешнюю похожесть, меня хвалят.
Папа тоже хорош: прекрасно зная, как я болезненно отношусь к заслуженной критике, продолжает меня критиковать. Он, конечно, делает это из лучших побуждений, но, если бы он говорил о недостатках в общем, а о достоинствах в частности (а не наоборот), на меня, может, лучше бы подействовало.
И самое печальное: методы они не переменят. Короче так: пора бы брать поводья в свои руки, не дожидаясь пинков от высшего руководства. Если так пойдёт и дальше, то они (во всяком случае мамочка точно) убьют во мне всякую любовь к живописи. Почему-то последнее время муза изобразительного искусства разлюбила, по своему обыкновению, посещать меня по ночам. Это знак, что начало живописецкой ненависти положено! Поводья в свои руки и точка! Искусство - наука тонкая. Требуя от меня постоянной отдачи, родители только снизят мой КПД в искусстве.
Погодите-ка... А если они захотят контролировать мои успехи в литературе? Я умру, не успев родиться, как писатель. Хотя, в сущности, всё не настолько плохо. Я понимаю, что, если не подгонять меня, моя лень окончательно подавит во мне всякое желание что-то делать. Но эту лень я победить должна сама, никто мне тут не союзник и не советчик. И тем важнее наконец, как и мне и свойственно, начать периодически перевыполнять план и самой следить за своими успехами.

@темы: Мимолётно и глупо

---

Истинные чувства вечны

Как я давно ждала такого вечера. Наконец-то, впервые за долгое время, небо чистое. И нет ничего красивее свежего вечера с чистым небом. Я проснулась и увидела всполохи заката за окном и нить ломаного горизонта. В первую же секунду я поняла, что ждать нельзя. Я немедленно, одевшись, вышла во двор. Я решила не тратить время и не гулять по мокрому огороду. По шаткой приставной лестнице я забралась на крышу. Там, на шифере, одиноко лежал оставленный мной пучок можжевельника. Его сок уже давно засахарился, но он по-прежнему пах сладко и приятно, только надо было растереть. Место захода солнца переместилось, теперь солнце садилось точно за соседним домом, поэтому я его не видела. В небе была бледная половинка луны, словно белый мазок на голубом фоне картины. Было очень светло и чисто. Очень красиво. Воздух, прямо-таки звенел, была видна каждая веточка, да что там веточка – каждая почка Персонажа Мифов И Легенд. Его тонкие обнажённые ветки напоминали артерии, впивающиеся в плоть воздуха. Но это что-то слишком тяжёлое сравнение. Это были просто голые веточки, тихо качающиеся на ветру. Конечно, первым делом, я поглядела на горы. Я всегда это делаю первым делом, когда забираюсь на крышу. Каждое ущелье, каждый бугор, каждая ель и каждый угол линии горизонта – всё было абсолютно. Как и всегда. Но сейчас, когда это так отчётливо видно, благодаря хрустальному, как воды горной речки, воздуху, я чувствовала эту красоту кожей, чувствовала ещё более чутко, чем обычно. Деревья облетели, и теперь мне лучше видно горы из-за их крон. Такая великолепная цепь вершин и ущелий, красоту которых описать невозможно. Они были фиолетово-синие, над ними висело могучее золотистое, потом розовое, а ещё выше приглушённо голубое небо. Было тихо. Я уселась на шифер. Холодный ветер не сильно, но настойчиво дул в моё лицо, я была одета легко, поэтому мне стало немного зябко. У меня даже начали стучать зубы и дрожать колени. Но это быстро прошло. Как многое зависит от мыслей! Наверное, даже всё. Стоило мне подумать о том ветре, просто вспомнить о нём, как я начинала дрожать, но, глядя на Алатау, я едва ли вообще о чём-то думала, поэтому дрожь очень быстро прошла.
Такие красивые края. Такое загадочное небо и бесконечно святые горы. Здесь живут мои сказки, здесь лежит мой необъятный мир. И никакая сила меня с ними не разлучит.
Алатау… Мне не нужно их видеть, без этого я не умру. Но ведь так приятно иногда поглядеть на красивый пейзаж. На вечный пейзаж, мудрый пейзаж. Побыть ещё и зрением с любимым существом. Да, существом, потому что это этот пейзаж живой и этот горный хребет живой, он мыслит и дышит, только по-своему, ведь это совершенно нечеловеческая форма жизни. Невозможно понять, о чём они думают и что вообще из себя представляет их мысль. Но мне это и не важно, я просто люблю их. Без трепета и волнения, без чувства обладания и потребности видеть и общаться, без колыханья, без страха. Не знаю хорошо или плохо то, что во мне эти чувства не возникают, но я знаю, что это нормально. Разве это существо – горный хребет может вызвать их? Это ведь не человек и даже не человеческая личность, если личность, то какая-то своя, непостижимая, не поддающаяся измерению, описанию и осознанию. Любой трепет и волненье однажды иссякнут. А истинные чувства вечны. Ни мимикой, ни словами, ни как ещё их не опишешь. Никак они не тревожат, никак они не мучают. Они – это я. И этим всё сказано. Я люблю своих близких людей, свою жизнь, свой мир и свои родные края. И люблю я вечно, когда сплю, когда бодрствую, когда злюсь и когда радуюсь, когда хорошая погода и когда плохая – всегда, вне зависимости от того, в каком я пребываю настроении. Настроение – это временно, это, не побоюсь сказать – искусственно. А любовь вечна. Она может иметь разные оттенки, на неё можно смотреть сквозь разные светофильтры, но она сама по себе вечна. И счастье то же самое. Я счастлива. И счастлива постоянно, каждую секунду своей жизни, каждое мгновение моей жизни наполнено счастьем. Любовь, счастье, человек, спокойствие – это вещи очень близкие друг другу, они даже часть друг друга, неделимы.
Знаете за что, помимо прочего, мне нравятся Алатау? Они обнажают мои чувства, лишая их всех искусственных ощущений, оставляя лишь полное спокойствие, счастье и идущую прямо из средоточения души, любовь, не отягощённую трепетом, болью, неуверенностью или чем ещё. Мои чувства просто не зависят ни от чего, поэтому они самые свободные, самые спокойные и самые возвышенные. Так устроен мой мир. И не только мой, но и любой человеческий мир основан на том же.
Благословенные Алатау, спасибо за то, что существуете. Посидеть на крыше, глядя на них и не думая совершенно ни о чём – лекарство от всего.
Белый профиль месяца на небесах всё ярче, а они сами всё темнее. Небо позади Персонажа Мифов И Легенд стало кирпично-рыжим, сверху на него наплывала синяя темнота. Алатау ещё сильнее посинели, теперь уже не видно каждой ёлочки, только сине-фиолетовые волны – леса ещё отчётливо видны на склонах. Золотистая полоса неба над ломаным горизонтом стала уже и сильно пожелтела. На небе зажглись редкие звёзды. Я, наверное, совсем бы продрогла там, на крыше, если бы обращала на это внимание.
Рыжие мазки за Персонажем Мифов И Легенд всё тоньше, горная гряда всё темнее, профиль луны и звёзды всё ярче. Что мне мешает полететь на крыльях над горами? Что мешало прежде и что мешает сейчас? Я чувствую, что это можно. И нет никакого страха. Однако ненормальная глупость въелась в меня так глубоко, что даже Алатау не смогут так сразу её вытравить. «Господи, - думаю я, - избавь меня от этой общечеловеческой глупости», и тут же, то ли сама себе отвечаю, то ли слышу чей-то ответ: «Всему своё время».
Я полюбовалась темнеющим силуэтом гор до тех пор, пока совсем не стемнело. Меня уже несколько раз родители звали домой. Пора бы уже. Уходить с крыши не хотелось. Когда ещё мне представится такой по-летнему чистый вечер? Но я встала, немного побродила по шиферу, широко раскинув руки, точно хотела обнять; я на самом деле хотела обнять горы, воздух, деревья. Потом я спустилась. И мне казалось, будто я отдохнула от всего на свете.

@темы: Очерки, Я существую

---

"Вероника"

У двух, на первый взгляд, одинаковых действий могут быть совершенно разные последствия, если у них была разная мотивация.

@темы: Мои афоризмы