Миром правит справедливость.
Я низкоэмоциональный человек. Иногда я пытаюсь злиться за это на себя, но даже это у меня получается плохо.
Когда я училась в седьмом классе, я делала небольшой научный проект. Он удался неплохо, я его защитила. Руководила моей работой бывшая учительница биологии нашей школы. В тот год я проводила с ней много времени, и я к ней привязалась, точнее я думала, что я к ней привязалась. И после моей защиты какое-то время мы продолжали общаться. А в начале девятого класса, я узнала, что она умерла. Когда одна из учителей сказала: "Она умерла два дня назад", я, наверное, должна была что-то почувствовать. Но я ничего не почувствовала. Умом я понимала, что хоть что-нибудь в моей душе должно было ёкнуть, что-нибудь должно было кольнуть, хоть немножечко. Но ничего такого не случилось, я просто приняла информацию к сведению. После этого я часто задумывалась на этим, я даже пыталась выдавливать из себя скорбь, как пасту из почти пустого тюбика.
Был другой случай, воспоминание намного более раннее. Мне было пять лет, и мы с моей мамой пешком шли домой. Я прекрасно помню ту дорогу, тогда она была ещё не асфальтированной. На дороге лежало сбитое чёрное животное. Тогда я подумала, что это кошка, но сейчас точно сказать уже не могу. Чёрный живот её сделался плоским, от давки, он был в крови, совсем недавно была сбита эта кошка. Мне отчётливо запомнился выдавленный из глазницы глаз. Мы прошли в полуметре от животного. Мама сказала мне: "Фу! Не смотри!", а я даже не поняла, почему ей стало неприятно. Я помню ещё, что связка или мышца, крепившаяся сзади к глазу и тянувшаяся сантиметра два в глазницу тоже была наполовину в чёрном пигменте. Тогда я подумала, что бывают такие чёрные кошки, которые даже внутри немного чёрные. И всё. Душу пятилетнего ребёнка это зрелище не взволновало. Только намного позже я осознала, что это действительно была неприятная картина. Впрочем, то, что она мне запомнилась, может, о чём-то да говорит, но это, думаю, связано больше с тем, что у меня просто хорошая память.
А на похоронах моей бабушки с отцовской стороны я прямо-таки уговаривала себя заплакать. "Ну, плачь, все же плачут!" - но, увы, ни слезинки. Хотя, врать не буду, по поводу этого события у меня, конечно, были переживания. Правда, по большей части они были связаны с переменой в жизни и настроений в семье. Перемены всегда вызывают у меня хандру. Моя бабушка была прекрасным человеком, и я вспоминаю о ней с теплотой, но я проводила с ней не так уж много времени, чтоб слишком переживать о её уходе.
Честно говоря, мне легче и быстрее будет перечислить те случаи, когда у меня случался всплеск эмоций, нежели те, когда был их упадок.
У меня иногда случались сильные истерики, причём обычно причиной было уязвлённое самолюбие или честолюбие. Но вымещала я это либо на ком-то одном, либо вообще переваривала в себе. Помимо этого у меня изредка бывают приступы слепой бешеной злобы. Причины те же. Моё тщеславие часто говорит мне, что я достаточно талантлива, чтоб без особенных усилий создать шедевр. Это подкрепляется тем, что иногда у меня действительно кое-что получается неплохо с первого раза. Ну, а уж, если я потружусь приложить усилия! Весь белый свет должен будет восхищаться моей гениальностью! В действительности же вполне может сложиться так, что даже приложив не одну тонну усилий, у меня ничерта не получится. И вот тогда на меня накатывает злоба. Я становлюсь для себя злейшим врагом. Антихриста вижу в зеркале. В этом состоянии я могу накричать на кого-то, кто этого не заслуживает, или даже (не дай господь!) поднять руку. Бывает даже у меня просыпается звериная жажда крови. Но, впрочем, окружающие ещё ни разу не пострадали, во всяком случае, физически. Но иногда было так невыносимо, что приходилось вымещать на самой себе. Лучше уж на себе, чем на ком-нибудь другом. Лучше уж умру, чем посмею намеренно обидеть невинного. Я знаю, что это ненормально и что эти вспышки ярости - форма психического отклонения. И это не единственное зло, первопричиной которому является моё тщеславие и самолюбие. Но, слава богу, уже давно со мной такого не случалось.
Бывало, что на меня накатывал псих из-за того, что что-то шло не по-моему. Это было из-за того, что родители меня избаловали. Впрочем, к счастью, это я уже начинаю перерастать. Ещё я очень ревнива к своим теориям и сочинениям. Не дай бог, кто-то трактует что-то неправильно! Открыто обвинять не стану, но начну мучить подробнейшими объяснениями того, что на самом деле я имела ввиду. Переубедить, как правило, не удаётся, а вот попортить отношения - запросто. А как я люблю спорить! Хлебом не корми! Материалистов я пытаюсь перекроить на идеалистов, а идеалистов на материалистов. Спорю я исключительно с такими же упёртыми баранами, как я. И естественно, наши очень заумные и многословные споры не относятся к категории тех, в которых рождается истина. Причём после каждого спора я понимаю, насколько на самом деле я ненавижу это занятие. Изматывает и никакой отдачи.
Ну, ладно, бог со всем этим. Кажется, я достаточно выговорилась.
А знаете фразу: «Всякое порицание самого себя есть замаскированная похвальба»? Это обо мне, как вы догадались. Но, чёрт подери, сам себя не похвалишь – никто не похвалит!
Когда я училась в седьмом классе, я делала небольшой научный проект. Он удался неплохо, я его защитила. Руководила моей работой бывшая учительница биологии нашей школы. В тот год я проводила с ней много времени, и я к ней привязалась, точнее я думала, что я к ней привязалась. И после моей защиты какое-то время мы продолжали общаться. А в начале девятого класса, я узнала, что она умерла. Когда одна из учителей сказала: "Она умерла два дня назад", я, наверное, должна была что-то почувствовать. Но я ничего не почувствовала. Умом я понимала, что хоть что-нибудь в моей душе должно было ёкнуть, что-нибудь должно было кольнуть, хоть немножечко. Но ничего такого не случилось, я просто приняла информацию к сведению. После этого я часто задумывалась на этим, я даже пыталась выдавливать из себя скорбь, как пасту из почти пустого тюбика.
Был другой случай, воспоминание намного более раннее. Мне было пять лет, и мы с моей мамой пешком шли домой. Я прекрасно помню ту дорогу, тогда она была ещё не асфальтированной. На дороге лежало сбитое чёрное животное. Тогда я подумала, что это кошка, но сейчас точно сказать уже не могу. Чёрный живот её сделался плоским, от давки, он был в крови, совсем недавно была сбита эта кошка. Мне отчётливо запомнился выдавленный из глазницы глаз. Мы прошли в полуметре от животного. Мама сказала мне: "Фу! Не смотри!", а я даже не поняла, почему ей стало неприятно. Я помню ещё, что связка или мышца, крепившаяся сзади к глазу и тянувшаяся сантиметра два в глазницу тоже была наполовину в чёрном пигменте. Тогда я подумала, что бывают такие чёрные кошки, которые даже внутри немного чёрные. И всё. Душу пятилетнего ребёнка это зрелище не взволновало. Только намного позже я осознала, что это действительно была неприятная картина. Впрочем, то, что она мне запомнилась, может, о чём-то да говорит, но это, думаю, связано больше с тем, что у меня просто хорошая память.
А на похоронах моей бабушки с отцовской стороны я прямо-таки уговаривала себя заплакать. "Ну, плачь, все же плачут!" - но, увы, ни слезинки. Хотя, врать не буду, по поводу этого события у меня, конечно, были переживания. Правда, по большей части они были связаны с переменой в жизни и настроений в семье. Перемены всегда вызывают у меня хандру. Моя бабушка была прекрасным человеком, и я вспоминаю о ней с теплотой, но я проводила с ней не так уж много времени, чтоб слишком переживать о её уходе.
Честно говоря, мне легче и быстрее будет перечислить те случаи, когда у меня случался всплеск эмоций, нежели те, когда был их упадок.
У меня иногда случались сильные истерики, причём обычно причиной было уязвлённое самолюбие или честолюбие. Но вымещала я это либо на ком-то одном, либо вообще переваривала в себе. Помимо этого у меня изредка бывают приступы слепой бешеной злобы. Причины те же. Моё тщеславие часто говорит мне, что я достаточно талантлива, чтоб без особенных усилий создать шедевр. Это подкрепляется тем, что иногда у меня действительно кое-что получается неплохо с первого раза. Ну, а уж, если я потружусь приложить усилия! Весь белый свет должен будет восхищаться моей гениальностью! В действительности же вполне может сложиться так, что даже приложив не одну тонну усилий, у меня ничерта не получится. И вот тогда на меня накатывает злоба. Я становлюсь для себя злейшим врагом. Антихриста вижу в зеркале. В этом состоянии я могу накричать на кого-то, кто этого не заслуживает, или даже (не дай господь!) поднять руку. Бывает даже у меня просыпается звериная жажда крови. Но, впрочем, окружающие ещё ни разу не пострадали, во всяком случае, физически. Но иногда было так невыносимо, что приходилось вымещать на самой себе. Лучше уж на себе, чем на ком-нибудь другом. Лучше уж умру, чем посмею намеренно обидеть невинного. Я знаю, что это ненормально и что эти вспышки ярости - форма психического отклонения. И это не единственное зло, первопричиной которому является моё тщеславие и самолюбие. Но, слава богу, уже давно со мной такого не случалось.
Бывало, что на меня накатывал псих из-за того, что что-то шло не по-моему. Это было из-за того, что родители меня избаловали. Впрочем, к счастью, это я уже начинаю перерастать. Ещё я очень ревнива к своим теориям и сочинениям. Не дай бог, кто-то трактует что-то неправильно! Открыто обвинять не стану, но начну мучить подробнейшими объяснениями того, что на самом деле я имела ввиду. Переубедить, как правило, не удаётся, а вот попортить отношения - запросто. А как я люблю спорить! Хлебом не корми! Материалистов я пытаюсь перекроить на идеалистов, а идеалистов на материалистов. Спорю я исключительно с такими же упёртыми баранами, как я. И естественно, наши очень заумные и многословные споры не относятся к категории тех, в которых рождается истина. Причём после каждого спора я понимаю, насколько на самом деле я ненавижу это занятие. Изматывает и никакой отдачи.
Ну, ладно, бог со всем этим. Кажется, я достаточно выговорилась.
А знаете фразу: «Всякое порицание самого себя есть замаскированная похвальба»? Это обо мне, как вы догадались. Но, чёрт подери, сам себя не похвалишь – никто не похвалит!