Эгиль Гуф

[evoelyany]

Уже давно мою голову не покидают мысли о "Камне Красной Горы" - истории, которую я придумала относительно недавно. По идее, это должна быть повесть. Я придумала довольно сложную композицию для неё. Но мне не нравится её название. Я не люблю названия, которые длиннее, чем два слова. Мне очень нравятся короткие и ёмкие названия. Названия в одно слово. У меня была мысль назвать историю "Абсолют", это было бы очень подходящее название, но почему-то я не хочу называть повесть этим словом. Или можно назвать "Диамант", но меня снова что-то останавливает. Так что, я думаю, останется длинное неуклюжее название "Камень Красной Горы".
Согласно моей задумке, Эгиль Гуф - это псевдо-главный-герой. Я попыталась обрисовать эту личность. Тут первая глава без пролога, пролог неважен, потому что я пока не намерена продолжать.

Эгиль Гуф.

Подземелье великолепного Изумрудного Дворца недавно было переоборудовано под библиотеку. В прошлом здесь располагалась сокровищница правящей династии, но сокровищ давно не осталось, большую их часть государство отдало за долги соседним странам пятнадцать лет назад, самые же древние и бесценные реликвии были перевезены в другие места.
В подземелье был прорублен центральный вход, однако до сих пор осталось множество тайных ходов и лазов, ведущих на поверхность далеко за пределами дворца, это было придумано для того, чтобы оставались пути к отступлению, если дворец будет осаждён. То, что путь наружу вёл через сокровищницу тоже не случайно: по задумке лиходеи должны были хоть немного задержаться у этих богатств, если они бросятся в погоню за отступающими. Впрочем, по одной из версий, сделать это подземелье именно сокровищницей не входило в планы зодчего, построившего дворец, эту хитрость, возможно, придумали уже сами его обладатели.
Как бы то ни было, а подземелье теперь стало выполнять совсем другую роль. Перемещение уцелевших книг и манускриптов из старой библиотеки, которая совсем недавно была трагически затоплена, ещё не было завершено, что весьма раздражало пожилого человека по имени Эгиль Гуф. Этот человек сидел за небольшим письменным столом, заставленными стопками книг, курил трубку и читал книгу. Эгиль был человеком лет шестидесяти с лишним, выглядел он весьма неопрятно: он был одет в сильно испачканную и местами рваную хламиду, на его челе громоздился странный головной убор, напоминающий ночной колпак, но почему-то сделанный из кожи, его грязные седые волосы и борода торчали во все стороны длинными сальными паклями, а ногти его были ногтями человека, рывшего землю голыми руками, добавьте к этому прескверное выражение лица и длинную табачную трубку во рту и вы увидите Эгиля Гуфа – одного из известнейших историков своего времени. Его не потерявшие пытливости и ясности карие глаза быстро бегали по строчкам книги, которую он держал левой рукой, но чем ниже по странице опускался его взгляд, тем мрачнее становилось его лицо, делая его дряхлее на несколько лет. В своё время Эгиль мог за ночь прочитать целый труд, а потом пересказать его наизусть, как стихотворение, однако жизнь и возраст сильно повлияли на его ум и память, и теперь ему требовалось освежить в памяти то, что он сам когда-то писал. Впрочем, как уже было сказано, по мере того, как он перечитывал книгу, тень зла и недовольства всё больше и больше сгущалась на его лице. Нужные ему манускрипты по-прежнему оставались в старой библиотеке, что весьма тяготило пожилого историка. Ужасная, неудержимая досада владела Эгилем уже много дней под ряд. Нечасто судьба подбрасывала ему такую сложную задачку, но разрешение её было делом чести для Эгиля Гуфа, недаром ведь он носил это имя.
С ранней молодости Эгиль мечтал начать именно эту работу, но в юности он посчитал себя недостаточно зрелым для этого, а потом у него просто не хватало материалов и времени. И вот на старость лет он наконец-то всерьёз взялся за эту важную работу. Эта работа отличалась от его прочих начинаний в том, что главным в ней было не написание исторического труда. Впрочем, он намеревался написать его после того, как достигнет своей главной цели, а этой целью был заказ его светлости короля Орма VI, удивительно совпавшей с юношеской мечтой Эгиля Гуфа. Король Орм велел одному из своих верных подчинённых Арктуру Верро (тоже историку) отыскать и добыть таинственный Камень Красной Горы, о котором сложены многие легенды. Арктур обратился к Эгилю, и они вместе начали работу. Арктур не ожидал, что Эгиль Гуф согласится помочь ему, потому что известный историк всегда недолюбливал короля Орма и часто публично высказывал своё мнение о нём, но Арктур знал, что реально справиться с этим делом сможет только Эгиль, и потому для него было приятно и изумительно то, что Гуф согласился работать с ним над этим, не спрашивая его о том, зачем это нужно и кто был заказчиком. В общем-то Гуф прекрасно знал это, делать услугу королю Орму для него было так же приятно, как делать услугу чёрту, который потом всё равно его обманет, но Эгилю это было неважно: так сильно он хотел найти Камень Красной Горы.
Эгиль Гуф был человеком верующим, но не суеверным, его скептицизм, данный ему от рождения и многократно усиленный вследствие выбранной им профессии, всегда позволял ему чётко видеть картину событий, отсекать наросшие за много лет наслоения домыслов и неправды. Именно поэтому Гуф и стал известным историком. Однако сейчас это прекрасное качество его ума стало для него трудностью. Дело в том, что история, за которую он взялся, с самого начала попахивала абсолютно неприкрытой чертовщиной и не менее очевидной мистикой. Главной мистикой был, конечно, сам Камень. Если верить преданиям, Камень Красной Горы – это невероятных размеров алмаз, обладающий магическими свойствами. Историк, конечно, в это не верил, однако теперь, когда, перебирая великое множество материалов, прямо или косвенно связанных с Камнем, он то и дело натыкался на свидетельства многочисленных необъяснимых свойств алмаза, Гуф стал в тупик из-за невозможности поверить во всю эту чертовщину. Это был момент, когда человек понимает, что не верить уже становится глупо, а верить всё ещё невозможно. Проклятый Камень, будучи ещё не найденным, уже доставлял историку великое множество моральных и физических неудобств. И всё же, почему Эгиль с юности мечтал найти этот опасный предмет? Ответ на этот вопрос следует искать в его детстве.
Эгиль Гуф не был дворянином по рождению, он родился в семье простого плотника в глухом городишке на западе Золотогорья. У Эгиля было много братьев и сестёр, которых кое-как содержали небогатые родители. Когда Эгилю было шесть лет, работа у его отца пошла из рук вон плохо, из-за чего от голода умерло трое детей в семье Гуфов, после этого детей осталось четверо, младшим из которых был Эгиль. В своих неудачах глава семейства винил своего нового конкурента – другого плотника, приехавшего в город незадолго до того, как отцу Эгиля перестали приходить заказы. Вскоре ненависть в его душе достигла такого предела, что однажды вечером он зарезал своего конкурента ножом прямо возле его дома. Конечно же, стража его схватила тем же вечером, а через неделю его казнили.
Несчастное семейство Гуфов осталось лишь на матери, ей, к счастью, мало-мальски помогали её сердобольные родственники. Но через два года после смерти главы семьи случилась страшно лютая зима, в эту зиму умерло много людей от обморожения и от простуды, в том числе была единственная оставшаяся сестра Эгиля. Он очень любил свою сестру, эта травма сильно повлияла на характер мальчика. С раннего детства он был неразговорчив и дик, трагедии в семье сделали его ещё более замкнутым в себе. Когда Эгилю было четырнадцать умерла и мать, однако к тому времени его старшие братья уже могли поддержать его, кроме того, мать, державшая всю семью с строжайшей экономии, за те годы, что они жили без отца накопила кое-какие средства, этих средств было достаточно, чтобы дать одному ребёнку из семьи высшее образование, старшие братья решили, что это будет Эгиль. И это было справедливо, потому что из всей семьи именно он более всех тяготел к знаниям, который впитывал, как губка. Мальчик очень интересовался разнообразными легендами и преданиями, часто он развлекал своих братьев тем, что пересказывал наизусть стихотворную балладу, на днях спетую каким-то менестрелем в трактире. Феноменальная память была самым выдающимся его талантом, поэтому братья рассудили, что именно ему нужно получить высшее образование, чтобы он смог проявить себя в полную силу. Так Эгиль отправился в столицу и поступил в один из лучших университетов, существовавших на тот момент в Золотогорье.
Но жизнь, на которую обрекла его судьба, оставила слишком глубокий отпечаток в его душе. Полунищенское существование, чрезмерная бережливость, к которой приучила его мать, постоянные мысли о хорошей еде и питье ещё в ранних летах сформировали в его сознании некий образ, благодетель, которая смогла бы избавить их семью от нужды. Этой благодетелью он выбрал Камень Красной Горы, легенды о котором Эгиль выпивал с молоком матери. Много раз он слышал сказки о том, что где-то на свете спрятан огромный волшебный алмаз, чудеса которого не имели пределов. Примечательно то, что даже в детские годы Эгиль не верил в то, что алмаз обладал чудесными свойствами, эту часть легенды о нём он как был отсекал, старался не запоминать. Его интересовал сам Камень, сам алмаз, мальчик часто представлял себе, как держит в руках тяжёлый холодный предмет, настолько драгоценный, что боится взглянуть на него. Он представлял, что, если он его продаст, то денег в их семье будет больше, чем у самого короля, что его мама будет носить самые красивые платья того времени, а он и его братья обзаведутся позолоченными башмачками. Тогда-то мечта найти этот Камень и стала главной мечтой его жизни. Однажды он даже убежал из дома на поиски алмаза, но братья поймали его и заставили вернуться.
Даже после того, как он окончил с отличием университет и заработал на первых своих трудах, написанных ещё во время учёбы, недурные деньги, Эгиль оставался крайне бережлив и скуп. Он по природе был алчным человеком, а жизнь в нищете сделала его ещё более алчным. Именно поэтому он и мечтал раздобыть Камень Красной Горы, который бы стал для него источником неиссякаемого богатства. Впрочем, с годами Эгиль Гуф становился мудрее, он понял, что ему никогда не суждено обладать этим необыкновенным предметом, и смирился.
Когда к нему обратился со своей просьбой Арктур, в душе историка встрепенулись давние мечты о богатстве и достатке, но он был уже совсем другим человеком, к тому же нужды он не терпел. Однако просьба Арктура стала для него чем-то вроде стимула, толчка, которого ему не хватало. Эгиль Гуф понимал, что, даже если они найдут камень, он не сможет взять его себе, но возможность подержать его в руках, убедиться, что он всё-таки существует, поразиться злодейке-судьбе, которая столько лет прятала камень от мира – ради всего этого стоило взяться за поиски Камня.