Как я давно ждала такого вечера. Наконец-то, впервые за долгое время, небо чистое. И нет ничего красивее свежего вечера с чистым небом. Я проснулась и увидела всполохи заката за окном и нить ломаного горизонта. В первую же секунду я поняла, что ждать нельзя. Я немедленно, одевшись, вышла во двор. Я решила не тратить время и не гулять по мокрому огороду. По шаткой приставной лестнице я забралась на крышу. Там, на шифере, одиноко лежал оставленный мной пучок можжевельника. Его сок уже давно засахарился, но он по-прежнему пах сладко и приятно, только надо было растереть. Место захода солнца переместилось, теперь солнце садилось точно за соседним домом, поэтому я его не видела. В небе была бледная половинка луны, словно белый мазок на голубом фоне картины. Было очень светло и чисто. Очень красиво. Воздух, прямо-таки звенел, была видна каждая веточка, да что там веточка – каждая почка Персонажа Мифов И Легенд. Его тонкие обнажённые ветки напоминали артерии, впивающиеся в плоть воздуха. Но это что-то слишком тяжёлое сравнение. Это были просто голые веточки, тихо качающиеся на ветру. Конечно, первым делом, я поглядела на горы. Я всегда это делаю первым делом, когда забираюсь на крышу. Каждое ущелье, каждый бугор, каждая ель и каждый угол линии горизонта – всё было абсолютно. Как и всегда. Но сейчас, когда это так отчётливо видно, благодаря хрустальному, как воды горной речки, воздуху, я чувствовала эту красоту кожей, чувствовала ещё более чутко, чем обычно. Деревья облетели, и теперь мне лучше видно горы из-за их крон. Такая великолепная цепь вершин и ущелий, красоту которых описать невозможно. Они были фиолетово-синие, над ними висело могучее золотистое, потом розовое, а ещё выше приглушённо голубое небо. Было тихо. Я уселась на шифер. Холодный ветер не сильно, но настойчиво дул в моё лицо, я была одета легко, поэтому мне стало немного зябко. У меня даже начали стучать зубы и дрожать колени. Но это быстро прошло. Как многое зависит от мыслей! Наверное, даже всё. Стоило мне подумать о том ветре, просто вспомнить о нём, как я начинала дрожать, но, глядя на Алатау, я едва ли вообще о чём-то думала, поэтому дрожь очень быстро прошла.
Такие красивые края. Такое загадочное небо и бесконечно святые горы. Здесь живут мои сказки, здесь лежит мой необъятный мир. И никакая сила меня с ними не разлучит.
Алатау… Мне не нужно их видеть, без этого я не умру. Но ведь так приятно иногда поглядеть на красивый пейзаж. На вечный пейзаж, мудрый пейзаж. Побыть ещё и зрением с любимым существом. Да, существом, потому что это этот пейзаж живой и этот горный хребет живой, он мыслит и дышит, только по-своему, ведь это совершенно нечеловеческая форма жизни. Невозможно понять, о чём они думают и что вообще из себя представляет их мысль. Но мне это и не важно, я просто люблю их. Без трепета и волнения, без чувства обладания и потребности видеть и общаться, без колыханья, без страха. Не знаю хорошо или плохо то, что во мне эти чувства не возникают, но я знаю, что это нормально. Разве это существо – горный хребет может вызвать их? Это ведь не человек и даже не человеческая личность, если личность, то какая-то своя, непостижимая, не поддающаяся измерению, описанию и осознанию. Любой трепет и волненье однажды иссякнут. А истинные чувства вечны. Ни мимикой, ни словами, ни как ещё их не опишешь. Никак они не тревожат, никак они не мучают. Они – это я. И этим всё сказано. Я люблю своих близких людей, свою жизнь, свой мир и свои родные края. И люблю я вечно, когда сплю, когда бодрствую, когда злюсь и когда радуюсь, когда хорошая погода и когда плохая – всегда, вне зависимости от того, в каком я пребываю настроении. Настроение – это временно, это, не побоюсь сказать – искусственно. А любовь вечна. Она может иметь разные оттенки, на неё можно смотреть сквозь разные светофильтры, но она сама по себе вечна. И счастье то же самое. Я счастлива. И счастлива постоянно, каждую секунду своей жизни, каждое мгновение моей жизни наполнено счастьем. Любовь, счастье, человек, спокойствие – это вещи очень близкие друг другу, они даже часть друг друга, неделимы.
Знаете за что, помимо прочего, мне нравятся Алатау? Они обнажают мои чувства, лишая их всех искусственных ощущений, оставляя лишь полное спокойствие, счастье и идущую прямо из средоточения души, любовь, не отягощённую трепетом, болью, неуверенностью или чем ещё. Мои чувства просто не зависят ни от чего, поэтому они самые свободные, самые спокойные и самые возвышенные. Так устроен мой мир. И не только мой, но и любой человеческий мир основан на том же.
Благословенные Алатау, спасибо за то, что существуете. Посидеть на крыше, глядя на них и не думая совершенно ни о чём – лекарство от всего.
Белый профиль месяца на небесах всё ярче, а они сами всё темнее. Небо позади Персонажа Мифов И Легенд стало кирпично-рыжим, сверху на него наплывала синяя темнота. Алатау ещё сильнее посинели, теперь уже не видно каждой ёлочки, только сине-фиолетовые волны – леса ещё отчётливо видны на склонах. Золотистая полоса неба над ломаным горизонтом стала уже и сильно пожелтела. На небе зажглись редкие звёзды. Я, наверное, совсем бы продрогла там, на крыше, если бы обращала на это внимание.
Рыжие мазки за Персонажем Мифов И Легенд всё тоньше, горная гряда всё темнее, профиль луны и звёзды всё ярче. Что мне мешает полететь на крыльях над горами? Что мешало прежде и что мешает сейчас? Я чувствую, что это можно. И нет никакого страха. Однако ненормальная глупость въелась в меня так глубоко, что даже Алатау не смогут так сразу её вытравить. «Господи, - думаю я, - избавь меня от этой общечеловеческой глупости», и тут же, то ли сама себе отвечаю, то ли слышу чей-то ответ: «Всему своё время».
Я полюбовалась темнеющим силуэтом гор до тех пор, пока совсем не стемнело. Меня уже несколько раз родители звали домой. Пора бы уже. Уходить с крыши не хотелось. Когда ещё мне представится такой по-летнему чистый вечер? Но я встала, немного побродила по шиферу, широко раскинув руки, точно хотела обнять; я на самом деле хотела обнять горы, воздух, деревья. Потом я спустилась. И мне казалось, будто я отдохнула от всего на свете.